Дорогая редакция. Подлинная история «Ленты.ру», рассказанная ее создателями

Книга «Дорогая редакция. Подлинная история „Ленты.ру“, рассказанная ее создателями» вышла в 2015 году и является сборником мемуаров ключевых сотрудников «Ленты.ру» о временах их работы в этом СМИ. Книга вышла в связи с «разгромом Мамута» в 2014 году, когда редакция почти полностью поменялась, что принято считать полным изменением издания в худшую сторону, хотя и в том же дизайне и примерно с той же посещаемостью. С «Первым каналом» сравнил её тот, кто звонил Мамуту, а произошло это почти сразу после того, как Россия вошла в военный режим в связи с операцией в Крыму. Существуют другие мемуары сотрудников Ленты.ру, прежде всего это книга «Худловары» Лёхи Андреева.

Аннотация для магазинов: «К началу 2014-го года "Лента.ру" стала главным общественно-политическим изданием России и пятым по размеру аудитории сайтом в Европе; Ежедневно ее читали два миллиона человек. В своих воспоминаниях основатели, руководители и сотрудники "Ленты" делятся секретами журналисткой работы, объясняют, как небольшой новостной сайт превратился в лидера рынка - и что для этого потребовалось сделать. "За год мы пересекли отметку в сто миллионов посетителей, наши публикации прочитали полтора миллиарда раз, одна из наших публикаций собрала миллион просмотров, наши фотоистории просмотрели 30 миллионов раз, видео - 13 миллионов. Мы ликовали. Мы поверили в то, что победили. Мы подумали, что можем без помощи властных структур, без пиар-технологий и покупного трафика, без инвестиций и джинсы, без приглашенных звезд и эффективных менеджеров стать крупнейшим независимым СМИ в России. Мы были уверены, что изменили правила игры. Нам оставалось два месяца до конца"».

ISBN 978-5-17-086970-1, оглавление:

Предисловие

Автор предисловия Юрий Сапрыкин. Выдержки: "В этой книге разные хорошие люди вспоминают, чем была для них «Лента» и что они делали в «Ленте»: соблюдая законы жанра" ... "Вообще-то, за тем, как работает «Лента», наблюдали с кратчайшего расстояния миллионы – и поэтому часто кажется, что всем про «Ленту» и так все понятно. Для недоброжелателей – это агрегаторы, это копипейстеры, это просто поток переписанных чужих новостей, велика ли хитрость. Для фан-клуба из числа подписчиков в соцсетях – это свои чуваки, с которыми можно поругаться в паблике или вместе поржать на онлайнах. Для несметного числа пользователей – это непременный атрибут жизни, что-то вроде утренней чашки кофе, нечто настолько привычное и обязательное, что странно задаваться вопросом, из чего оно сделано и как устроено. В последние месяцы – это еще и героическая (без всякой иронии) редакция, которая ушла с высоко поднятой головой, когда темные силы начали очередное наступление на свободу слова" ... "Эту книгу можно с равным успехом читать как учебник, объясняющий основы профессии, или как сентиментальные мемуары: прагматический интерес к тому, как устроена редакция, будет неизбежно перемешиваться с завистью к людям, у которых в жизни была такая работа, такая команда, такое невероятное приключение. И тут же становится понятно, почему далеко не у всех (в том числе ныне работающих под этим названием) получается этому научиться и это пережить. Из книги видно то, что никогда невозможно было считать с экрана: прежде всего, что «Лента» – это дикое количество вложенного в нее труда, буквально физических усилий: когда не спишь по несколько суток, пишешь по десять срочных новостей за минуту, мгновенно переключаешься с хоккейного онлайна на аналитику нефтяного рынка и еще ищешь ко всему этому картинки и обрезаешь их в четырех необходимых форматах. Это шахта – и, продолжая неуместную метафору, в информационном Донбассе тебе приходится не столько бегать с автоматом, защищая русский мир (или, там, свободу слова), сколько опускаться на 12 часов в шурф, часто в ночную смену. Впрочем, долбить в стенку отбойным молотком – дело нехитрое: «Лента» – это еще и невероятно детализированные правила, стандарты, законы, по которым делаются новости. Пока факультеты журналистики открывали отделения пиара и устраивали творческие встречи с обленившимися знаменитостями, здесь сама собой образовалась мощнейшая школа – в текстах Вячеслава Варванина, Дмитрия Иванова и Александра Амзина можно найти фрагменты этого ненаписанного учебника; впрочем, как и в любой правильной и настоящей школе, в «Ленте» не учили по книжкам, эти умения передавались от человека к человеку, как вирус, воздушно-капельным путем. «Лента» – это четкое понимание, как надо, которое в какой-то момент из просто набора профессиональных норм превращается в этику: приклеивать к новости вчерашние бэкграунды или договариваться со смотрящими от Кремля, как правильно «подсветить» тему – это не просто непрофессионально, это неправильно, западло, не по-пацански. Я рискую сбиться на совсем неприличный пафос, но в «Ленте» больше всего поражает это постоянное усилие, попытка прыгнуть выше головы, даже когда можно позволить себе развалиться в кресле и подсчитывать дивиденды – все равно сделать еще круче, зайти с неожиданной стороны, нажить на свою голову приключений. Текст Галины Тимченко, возможно, впервые показывает, насколько сложной и продуманной была стратегия «Ленты», смысл которой – не в защите, как часто принято считать, тех или иных свобод, ценностей или собственной независимости, а в том, чтобы сделать из «Ленты» То, Чем Она Должна Быть, превратить ее в главное издание страны".

Анекдотов сегодня не будет. Антон Носик

Антон Носик – журналист, стартап-менеджер, популярный блогер, один из «отцов Рунета»; в 1999-м основал «Ленту. ру», работал ее главным редактором до 2004 года. Вступление: «В июне 1999 года я придумал проект, получивший название «Лента. ру». Осенью 2004 года я простился с этим проектом. Свой рассказ об этом интереснейшем пятилетии я решил представить читателю в модном в наших интернетах формате FAQ, хотя на самом деле мне давненько никто не задавал вопросов про ту славную пору». Полный текст главы: Материалы:Анекдотов сегодня не будет.

Как придумалась «Лента. ру»?

О том, как Глеб Павловский придумал «Газету.ру», нанял Носика для её создания и взял деньги у ЮКОСа.

Откуда в «Ленте» взялась Галя Тимченко и ее команда?

Для развития нового издания понадобились профессионалы-новостники, которые были найдены в «Коммерсанте».

Откуда в «Ленте» взялись читатели?

Носик вывозил проект на своей сетевой харизме и нанимал лучших авторов тогдашнего Рунета, которых смог найти. Но сильнейший импульс притоку аудитории был придан терактами 1999 года в Москве, когда аудитория кинулась в интернет за новостями, которых ей было недостаточно в «традиционных СМИ» (это понятие в эти дни и зарождалось на этом контрасте).

Как я уволился из «Ленты. ру»?

Увлёкся другими проектами.

Мелкие боги. Даниил Туровский

Даниил Туровский – журналист, с 2007-го по 2010-й внештатно работал в газете «Коммерсант»; писал для Esquire, «Большого города», Openspace.ru; в 2011–2012 гг. – редактор журнала «Афиша»; в 2013–2014 гг. – специальный корреспондент «Ленты. ру». Мемуары о командировках.

Штучная работа. Дмитрий Иванов

Дмитрий Иванов – филолог, журналист, с 1996-го – сотрудник кафедры истории зарубежной литературы филфака МГУ; в 1999–2014 гг. работал в «Ленте. ру» переводчиком, ночным редактором, мониторщиком, шеф-редактором, заместителем главного редактора, начальником отдела текстового контроля; возглавлял дочерние проекты «Ленты» – vip.lenta.ru и «Лентапедию».

"Начиная с самого первого дня своего существования «Лента. ру» выпускала короткие новостные заметки, «новости» – на языке редакции. Рецепт их изготовления относительно прост, если перенимать его как живую традицию от тех, кто работал в «Ленте» давно, или даже чрезвычайно прост, если смотреть на процесс со стороны, так сказать, глазами читателя. За без малого 15 лет существования старой редакции коллеги и читатели не уставали называть «Ленту. ру» дайджестом или агрегатором новостей, а ее сотрудников – обидным словом «копипастеры», в лучшем случае – «рерайтеры». Считалось, что это несерьезная журналистика, эксплуатирующая труд тех, кто добывает «эксклюзив», трудится «в поле» – в коридорах Госдумы, чиновничьих кабинетах, на улицах Москвы, в горах Кавказа, на месте терактов, катастроф, преступлений, происшествий и т. п.

Парадокс, однако, заключался в том, что за всю длительную историю набора новых сотрудников мы считаное количество раз наталкивались на новичков, которые могли освоить технологию изготовления наших новостей сразу же, без долгого притирания к формату. Так, практически сразу освоил новостной формат будущий заместитель главного редактора, он же «бог выпуска» Дима Томилов, пришедший в редакцию в 2004 году; практически без ошибок сразу же заработала Юля Штутина, которая в 2005–2009 годах вела рубрику «Культура». Быстро ухватил суть Игорь Белкин, в дальнейшем перепробовавший едва ли не все должности в редакции, но не растерявший навыка писать по авральным поводам по десятку коротких новостей в час.

Но так бывало крайне редко. Даже если у соискателя уже был журналистский багаж или просто опыт работы в каком-нибудь другом интернет-издании, это ему только мешало. Так называемое «проклятие журфака» в 2000-х годах тоже работало безотказно: практически ни один выпускник профильных факультетов в вузах Москвы или других городов России не мог задержаться в редакции дольше, чем на срок прохождения производственной практики. В конечном итоге – как правило после более или менее длительной стажировки – в редакции оставались те, кто активно интересовался окружающими событиями, хорошо разбирался в Интернете, отличался трудолюбием, здравомыслием и чувством юмора, обладал хорошими стилистическими навыками, богатым словарным запасом, широким кругозором и желанием осваивать новое дело. Но и им требовались недели, а то и месяцы, чтобы освоить основы ремесла. «Несерьезная журналистика» оказывалась по зубам очень немногим. Поскольку набором новых сотрудников в «Ленте» я более или менее постоянно занимался примерно с 2006 года, то не понаслышке знаю о кадровом голоде второй половины 2000-х – начала 2010-х годов. На любую вакансию, которую «Лента. ру» публиковала на своем сайте, откликались сотни соискателей – а стажироваться мы оставляли единицы, и далеко не всегда стажировка для них заканчивалась зачислением в штат.

Главная сложность для соискателей заключалась в том, что большая часть производственной цепочки, которая в обычных газетных редакциях бывает распределена между несколькими сотрудниками (редактор отдела выдает тему, журналист собирает материал и пишет первоначальный вариант заметки, редактор ее читает, правит, задает вопросы, посылает журналиста за дополнительной информацией, а когда все будет готово, текст заметки пойдет дальше – к рерайтеру, выпускающему редактору и корректору), в «Ленте. ру» ложилась на плечи одного человека. Практически он почти все делал сам – ставил себе задачу, выполнял ее, проверял себя, редактировал, оценивал получившийся текст в контексте новостного сюжета и так далее; даже снабжать новости картинками – фотоматериалами и другой графикой – редакторы долгое время вынуждены были самостоятельно. По крайней мере, «окартинивать» новости умели практически все до тех пор, пока наконец Ирина Меглинская не создала в «Ленте» фотослужбу, которая полностью взяла на себя иллюстрирование всех материалов.

Кстати, именно поэтому рядовая штатная единица в нашем издании называлась не «корреспондент» или «обозреватель», а «редактор». Ему в помощь прилагался «мониторщик», то есть тот, кто «мониторит Интернет». Длительное время мониторщик совмещал функции и того, кто ищет и выдает редакторам темы – «новостные поводы», и того, кто потом принимает готовую новость и ставит ее на сайт; следовательно, мониторщик был непосредственным начальником над всей редакцией (именно с этой должности начинали свой путь в редакции осенью 1999 года и Галина Тимченко, через три с половиной года занявшая пост главного редактора, и Слава Варванин, директор по развитию во второй половине 2000-х годов; последняя по времени пара мониторщиков, проводивших с редакцией по 12 часов в день, это Леша Гапеев и Саша Филимонов). Со временем, когда редакция разрослась, а структура ее усложнилась, функции мониторщика пришлось распределить между группой выпуска – и тогда публиковать готовые новостные заметки и вообще руководить редакцией в оперативном режиме стал выпускающий редактор (первым полноценным выпускающим был Петр Бологов; последним – Дмитрий Томилов).

Но все же главная нагрузка ложилась на обычных редакторов – дневных и ночных, линейных, редакторов рубрик, суперредакторов – как их только не называли в редакции по мере ее роста. Зачастую они брали на себя еще и мониторинг; особенно это касалось редакторов и ведущих редакторов специализированных рубрик, таких, например, как «Наука» или «Игры». Науку в «Ленте. ру», как правило, возглавляли молодые ученые; если не вспоминать совсем уж легендарные времена Борислава Козловского и Саши Бердичевского, то последний руководитель этой рубрики в прежней «Ленте. ру», Андрей Коняев, устроился к нам работать, будучи аспирантом мехмата МГУ, но впоследствии успел защитить кандидатскую диссертацию и начал преподавать у себя на кафедре. Понятно, что обычный мониторщик просто не смог бы конкурировать с ним в поиске новостных поводов по научной тематике. То же касалось рубрики «Игры», которая на протяжении длительного времени не могла найти себе хозяина, пока в нее не пришла Надя Вайнер, совершенно перевернувшая привычные представления об «игровой журналистике», – разумеется, она была в значительной степени автономна от общеленточного мониторинга.

И таких рубрик, со временем превратившихся в полноценные отделы (или подотделы), в «Ленте» было много. Несмотря на, казалось бы, жесткую работу в раз и навсегда заданном формате, Галя Тимченко не старалась стричь всех под одну гребенку. Хобби и прочие жизненные интересы каждого редактора она рассматривала как продолжение интересов читателей и позволяла экспериментировать с темами и направлениями по принципу «бери, что нравится, лишь бы получилось». Так в «Ленте» появилась довольно экзотическая рубрика «Оружие», которую в свое время завел Паша Аксенов, давным-давно ушедший от нас в Би-би-си, и которую в последнее время с блеском вел Вася Сычев. Или другой пример – чуть ли не с первых месяцев существования сайта на нем жила рубрика «Из жизни», писавшая о забавных, необычных, смешных и просто любопытных происшествиях. Ее открывали специально под Сашу Ливергант, также давно покинувшую «Ленту», и вот десять лет спустя рубрика, выжившая лишь благодаря своей сверхпопулярности у читателей, нашла своего руководителя в лице Лены Аверьяновой, которая сумела вдохнуть в нее новую жизнь. Персональные интересы последовательно сменявших друг друга руководителей рубрики «Культура» также определяли ее направленность – академически-музейную при Юле Штутиной (именно при ней рубрика получила название «О высоком», сохранявшееся вплоть до редизайна «Ленты» в начале 2013 года), постмодернистско-акционистскую при Кирилле Головастикове, театрально-музыкально-балетную при Тане Ершовой.

Но вне зависимости от своей специализации, все редакторы прежней «Ленты» обладали навыками универсального работника, который знает новостное поле, умеет отличать актуальный новостной повод от информационного шума, способен сформулировать повод в одном предложении и построить под ним короткую, но полноценную историю длиной в две-четыре тысячи знаков, в которой самая свежая информация будет снабжена деталями и подробностями, собранными по всем доступным и надежным источникам, подперта короткой предысторией событий и снабжена бэкграундом, дающим общее понимание ситуации. И все это быстро – максимум в течение часа, а если надо, то и очень быстро – за пять минут, если произошла катастрофа или что-то подобное, что развивается прямо сейчас и о чем хотят знать все в режиме онлайн. И еще – при тотальном запрете на «копипейст» любого вида, включая «самокопипейст» (любители схалтурить и дописать к сегодняшней новости вчерашний бэкграунд у нас тоже бывали; с ними боролись вплоть до увольнений).

Именно эта универсальность рядовых сотрудников, которую редакция культивировала с самого начала своего существования (что скрывать – в немалой степени просто из экономии), сделала положение «Ленты. ру» на рынке сначала уникальным, а потом и ведущим. Мы действительно долго, вплоть до появления отдела новых медиа и специальных корреспондентов, который возглавил Иван Колпаков, не занимались сбором эксклюзивной информации на регулярной основе, мы в значительной степени зависели от лент новостных агентств, мы шли на шаг позади тех журналистов и изданий, которые работали «в поле». Зато мы следили если не за всеми, то за многими (и как правило, лучшими), добирали зарубежные ленты и зарубежную прессу (при том что в последнее время из-за политики федеральных СМИ зарубежные новости почти полностью выпали из российского информационного поля). А еще мы умели быстро и качественно переупаковывать все эти материалы и могли гибко перестраиваться в зависимости от требований момента. На пике своего развития старая «Лента. ру» публиковала всего около 150–170 новостных заметок в сутки, но зато они в краткой форме, понятным языком и со ссылками на все необходимые источники давали информационную картину дня. «Новости штучной работы» – таков, собственно, был символ веры редакции, установленный еще основателем и первым главным редактором «Ленты. ру» Антоном Носиком. Галя Тимченко, которая возглавила издание после него, не только не снизила планку, но, напротив, стала ее регулярно повышать.

…Как и во всяком сколько-нибудь давно работающем журналистском коллективе, в «Ленте. ру» было множество внутриредакционных развлечений. Например, местный тотализатор на результаты крупных спортивных состязаний или политических событий – их, как правило, организовывал руководитель отдела «Экономика» Саша Поливанов. Впрочем, весь доход с политических лотерей, появившихся у нас после начала «болотного дела», регулярно уходил на счет «Росузника». Были и другие, от флуда в специальном общередакционном чате до посиделок с пивом и виски, а то и с гитарой вечерами по пятницам. (По числу прилично владеющих этим инструментом «Лента. ру» явно тянула на малый Вудсток; уже после общего массового увольнения бывшие сотрудники, выступающие в московских группах, собрали концерт в клубе «Завтра». Групп набралось ни много ни мало четыре.) Так вот, особым развлечением считалось извлечь из архива сайта какую-нибудь старую, 2000-го или 2001 года, новость, сильно покореженную после двух редизайнов, которые пережила «Лента», и разобрать ее с профессиональной точки зрения: заголовок, первый абзац, источники, подробности, бэкграунд и так далее. Новостной формат «Ленты. ру» не переживал революций на протяжении своей истории, но несколько поколений редакторов, трудившихся с конца 1999 года по март 2014-го, обеспечили ему убедительную эволюцию: отличия от стандартов сегодняшнего дня порой были разительными. И все же это была эволюция, со своей родовой и культурной памятью, с неизменно узнаваемыми чертами и характером. «Вежливая редакция», пришедшая нам на смену, вне зависимости от своего состава, профессиональных и прочих качеств тех, кто в нее вошел, просто не имела ни малейшего шанса воспроизвести эти черты; в их случае речь зашла не о возвращении к стандартам 2000 года, а сразу о полноценном варварстве, о мгновенном отказе от всяких стандартов. Наверное, выход даже из такого глубокого варварства возможен – но не сразу, а лишь спустя долгие темные века.

Хотя о «Ленте. ру» обычно говорили как о сайте новостей, число неновостных форматов, освоенных редакцией за все время ее существования, было по-настоящему велико, а их виды – очень разнообразны. При этом практически ни один из них не появился под давлением извне – потому, например, что так делают конкуренты или так хочется владельцу. Все они вырастали изнутри, в ответ на усложнявшиеся возможности и потребности редакции.

Самый первый из них – жанр большой редакционной статьи, или «комментария», как говорили в редакции, – завел еще основатель «Ленты. ру» Антон Носик в начале 2002 года. Однако Носик хотел умножения находившихся под его управлением доменов и с этой целью открыл сайт vip.lenta.ru. Название, образованное от аббревиатуры VIP, он объяснял так: не у всех есть время сидеть, не отрываясь, перед экраном компьютера и следить за тем, как развивается тот или иной новостной сюжет; следовательно, для наиболее занятых людей (видимо, предполагалось, что это по умолчанию – сплошь руководители и начальники) следует делать выжимки, дайджесты наиболее важных сюжетов, с тем чтобы коротко рассказать о самом главном.

При всей остроумности идеи, она была обречена на провал, так как основной продукт «Ленты. ру», новости, были нацелены на выполнение той же самой задачи: коротко рассказывать о самых главных происшествиях дня. И если бы Носик предложил то же самое в 2000 году, когда «Лента» только-только становилась на ноги, жанр «комментариев», скорее всего, просто погиб бы, не успев родиться, так как проиграл бы конкуренцию новостям. Но к 2002 году редакция успела накачать мускулы, Галя Тимченко и Слава Варванин, в то время уже не мониторщики, а полноценные шеф-редакторы, увидели в предложенном формате новые возможности для развития. Для того чтобы их реализовать, пришлось отодвинуть персонал, нанятый Носиком для ведения нового сайта, и взяться за дело самим. Авторами первых «комментариев» в «Ленте» были начальники – шеф-редакторы и мониторщики, одним из которых был в то время и я.

Поначалу «комментариев» было мало – на то, чтобы заниматься ими полноценно, ни у кого не было времени, и мы писали их в лучшем случае по одной штуке в день. Сайт vip.lenta.ru наполнялся слабо, но у нас появилась возможность публиковать полноформатные тексты, на которые можно было ссылаться в дальнейшем и которые служили своего рода опорными точками для тех или иных новостных сюжетов. В конце концов для «комментариев» решено было нанять специальных авторов, с тем чтобы не отвлекать мониторщиков. Их было сначала двое, потом трое плюс главный редактор сайта, и хотя в таком виде vip.lenta.ru просуществовал около двух лет, от него решено было отказаться. Главных причин было две. Во-первых, в 2004 году у «Ленты. ру» появился новый дизайн, сменивший старую собственно новостную ленту, и в него уже можно было встраивать не только новости, но и новые сущности. А во-вторых, сама идея делить редакцию на новостников и тех, кто пишет только длинные тексты, оказалась непродуктивной.

Особенно это стало заметно на примерах крупных информационных кампаний, которые длились неделями и месяцами, наподобие Второй интифады на Ближнем Востоке или начавшегося весной 2003 года американского вторжения в Ирак. Оказалось, что редактор-новостник, который каждый день пишет новости на одну и ту же тему, знает ее гораздо лучше и разбирается в ней глубже, чем аналитик-комментатор, ежедневно меняющий темы. В конце концов Галя Тимченко приняла волевое решение: сайт vip.lenta.ru был закрыт, его сотрудники частью уволены, частью переведены в новостную редакцию. Обязанность писать «комментарии» легла на всех – и при этом не только увеличилось их число, но и заметно повысилось качество текстов. Ставка на универсальность исполнителей сработала и здесь.

С тех пор всякий новый сотрудник «Ленты. ру» (если только он не работал в ночную смену, как, например, Василий Логинов и Олеся Самборская, которые в течение не менее десяти лет приходили в редакцию только по ночам) рано или поздно получал задание написать не просто короткую новость, формату которой его специально обучали, но и полновесную статью, в которой ему уже приходилось импровизировать. Кстати, для многих это был первый опыт подобного рода, и результаты тоже бывали очень разные. Но со временем втягивались практически все – и порой открывали в себе неожиданные таланты. Зажигательно-романтические статьи Ивана Яковины о революциях на Ближнем Востоке, сдержанно-возмущенные выпады против государственной бюрократии в исполнении первого ведущего рубрики «Россия» Ярослава Загорца (впоследствии – руководителя проекта «Мотор»), яростные выпады следующего руководителя «России» Антона Ключкина, замысловатые экскурсы в научные дебри от Андрея Коняева, не менее замысловатые, но всегда легкие прогулки по безднам истории Артема Ефимова, зловеще-неторопливые криминальные обзоры Тани Зверинцевой; а еще умевший разложить по полочкам дело ЮКОСа Леша Гапеев или знаток кавказских боевиков и их покровителей Андрей «Энди» Кузнецов… У каждого был свой конек, свой стиль, своя манера; это всячески поощрялось, и в итоге редакция получила дюжину первоклассных и два десятка просто добротных авторов, производивших от 10 до 20 полноценных – практически журнальных – статей в день. И все это без снижения количества новостей, практически теми же руками.

И все же у закрытого за ненадобностью сайта vip.lenta.ru было еще одно важное достоинство, сыгравшее определенную роль в дальнейшем развитии «Ленты. ру», о котором стоит вспомнить. Поскольку этот сайт не был новостной лентой, он оказался удобен для всевозможных экспериментов над жанрами и форматами подачи материалов. В частности, там обкатывались первые тематические спецпроекты и такое новое для «Ленты. ру» явление, как общение с читателями. Одно событие особенно взломало сложившиеся на то время привычки и традиции, заставив сайт выступить едва ли не модератором крупной общественной дискуссии. Речь идет о событиях на Украине зимой 2004/05 годов. Первый Майдан Незалежности, «оранжевая революция», невозможный третий тур президентских выборов – все это выплеснулось в Интернет, где социальные сети еще не были распространены так, как сегодня. Разумеется, все издания, писавшие о событиях на Украине, в том числе и российские, бомбардировали письмами, авторы которых непременно хотели высказаться. «Лента. ру» не имела возможности ни отвечать на эти письма, ни публиковать их, а мы на сайте vip.lenta.ru попробовали дать слово читателям – и на полтора месяца, пока длились события в центре Киева, открыли площадку, куда приходили люди самых разных взглядов. Публикуя их письма, мы старались соблюдать баланс. Ни в этом конфликте, ни в одном из всех последующих «Лента. ру» никогда не принимала ничью сторону, сохраняя нейтралитет. Для того чтобы сразу обозначать взгляды авторов писем, которые мы публиковали, были разработаны цветовые маркеры. Высказывания сторонников Ющенко и Тимошенко мы сопровождали, естественно, оранжевым квадратиком, а письма от тех, кто «оранжевых» не принимал, – голубым, под один из цветов национального флага. Читатели, заметив это, включились в игру: кое-кто просил нарисовать ему значок, плавно перетекающий от оранжевого к голубому, а один читатель, уже ближе к концу «революции», обреченно написал: покрасьте сразу черным цветом.

Впоследствии этот опыт сыграл свою роль, пусть и косвенно (больше мы таких дискуссий с участием читателей у себя на сайте устраивать не пытались). Практически «Лента. ру», прочно опираясь на поток новостных заметок, благодаря которым сайт полностью обновлялся несколько раз в день, искала новые пути взаимодействия с читателями. Все последующие разработанные и открытые нами форматы: паспорта новостных сюжетов; повторяемые и разовые тематические спецпроекты; хроники важных событий и онлайны ярких спортивных и политических мероприятий; авторские колонки и онлайн-конференции с участием приглашенных гостей; ежегодные «хроники безумного дня» на 1 апреля и итоговые некрологи в последних числах декабря всем, скончавшимся в текущем году; совершенно замечательные официальные аккаунты «дорогой редакции» в социальных сетях (и открывшее их SMM-агентство «Два хача и математик» – Султан Сулейманов, Игорь Белкин и Андрей Коняев); фотогалереи от фотослужбы во главе с Павлом Бедняковым и Настей Головенченко, и видеоролики, которые нам поставлял проект «Срок»; наконец, интервью и репортажи наших спецкоров (Илья Азар, Светлана Рейтер, Андрей Козенко, Даниил Туровский и другие) – все это нацелено на поиск необычных, еще не открытых способов структурировать информацию и доносить ее до читателей.

Не все эти начинания, кстати, в итоге прижились, но даже те из них, которые закончили свое существование задолго до марта 2014 года, внесли свой вклад в историю «Ленты. ру». Напоследок хочу вспомнить об одном из них, созданном практически с нуля и до сих пор никем больше не реализованном из коллег-конкурентов – возможно, в силу непрактичности самой затеи (хотя нас это в свое время не остановило). Речь идет о «Лентапедии» – энциклопедии ньюсмейкеров. Я был ее создателем и первым главным редактором и впоследствии так или иначе курировал ее работу, пока проект не закрыли в конце 2012 года, незадолго до запуска нового дизайна всей «Ленты. ру».

Замысел такой энциклопедии сложился в начале 2006 года, а осенью мы ее запустили. Потребность в ней казалось очевидной изданию, которому 20 раз в день приходилось писать об одних и тех же людях и организациях. Мы решили собрать наиболее востребованную биографическую и иную информацию и держать ее в одном месте – так, чтобы к ней удобно было обращаться по мере необходимости. Собственно, во многих крупных изданиях есть подобные справочные службы, аналитические отделы, банки данных и пр. Наше ноу-хау заключалось в том, чтобы еще и поделиться этими запасами с читателями: предложить им не просто стандартную новость с бэкграундом длиной в один абзац, но еще и подробный, а главное, связный рассказ обо всех участниках новостного события. При этом обычных медийных досье, т. е. автоматически собранных ссылок на предыдущие новости с участием ключевых имен, нам было недостаточно; как и в случае с самими новостями, мы хотели и здесь получить результат штучной работы. Таким образом, мы замахнулись на бесконечное описание бесконечного информационного поля, на создание постоянно обновляемой энциклопедии современной истории, отраженной в СМИ.

Мы сразу же договорились между собой, что не будем претендовать на «реальную» достоверность наших описаний, поскольку нам это было бы не под силу. Из опыта работы с новостями мы хорошо знали разницу между «правдой» и «информацией» – и решили делать ставку на второе. В дисклеймере к «Лентапедии» было написано: «Предметом описания «Лентапедии» являются не живые люди (настоящие организации, реальные события), а именно ньюсмейкеры, то есть медийные образы, формируемые в средствах массовой информации, – образы, которые на самом деле и являются настоящими персонажами новостного жанра». Так, в самом начале работы над проектом я в качестве пилотной статьи написал биографию некоего Ачимеза Гочияева – в то время известной личности, которой приписывалась не только организация взрывов домов в Москве в 1999 году, но и последующая активная террористическая деятельность на Северном Кавказе. Как обычно в случае с подобными персонажами, известными лишь по сводкам МВД, совершенно нельзя было отличить непроверенные слухи от подлинных сведений. В результате, собрав все, до чего можно было дотянуться через Интернет, я наглядно убедился, что источником сведений даже не о деятельности, а просто о существовании такого человека является заявление представителей МВД, сделанное сразу же после терактов в Москве, которое все остальные потом лишь тиражировали с подробностями большей или меньшей степени правдоподобности. В итоге Гочияев не только так и остался главным ответственным за эти взрывы, чью вину не признал ни один суд, но и стал едва ли не главным террористом Карачаево-Черкесии, на которого «вешали» буквально все преступления такого рода вплоть до конца 2005 года. Что с ним стало впоследствии, существовал ли вообще когда-нибудь такой человек, имел ли он отношение к взрывам жилых домов осенью 1999 года и последующим терактам – неизвестно, но в «Лентапедии» сохранились материалы мини-расследования относительно медийного образа этого персонажа, из которого каждый читатель волен делать выводы сам.

«Лентапедия» состояла из двух главных разделов – написанных нами статей и использованных при этом источников. Источники мы сохраняли целиком, в виде полных текстов, в собственной базе данных, которая за шесть лет работы неимоверно разрослась; зато у нас был почти мгновенный доступ к огромному количеству материалов СМИ за текущий период и предыдущие годы. Статьи создавались в двух форматах – коротком, объемом один-полтора экрана, и, в случае необходимости, длинном, уже без ограничений по количеству знаков. Каждое утверждение в каждой статье снабжалось библиографической ссылкой или ссылками, число таких ссылок под отдельной статьей могло достигать нескольких сотен.

Название проекта предложил я – поначалу в шутку, но в итоге оно прижилось. Оно было придумано не по аналогии с «Википедией», а, через ее голову, по словообразовательной модели французских просветителей XVIII века, в свое время соединивших два греческих корня; один из них обозначал полноту и всеохватность, а другой – образование, воспитание и ученость. Поскольку мы могли претендовать на полноту лишь в масштабах того, о чем писала «Лента. ру», мне показалось естественным заменить первый корень на наш домен, и я еще долго писал название проекта латиницей как lentapaedia и поправлял тех, кто пытался переделать это слово на совсем уже русский лад как «Лентопедия». Впрочем, в урле проекта прижилось простое lenta.ru/lib/, а для нумерации статей мы воспользовались дробной – до восьмого знака после запятой – частью числа «пи», отбросив целую часть, то есть тройку; в результате первая статья «Лентапедии» начиналась с номера 14159265, ко всем последующим автоматически прибавлялась единица. Интерфейс для работы с проектом придумал Слава Варванин; первым программистом, написавшим «Лентапедию» с нуля, включая открытую систему гиперссылок, благодаря которой в уже написанных статьях «оживали» вновь появившиеся имена, был теперь уже покойный Андрей Рукин. Формат и стиль статей, работу со ссылками и источниками придумывали первые участники проекта: Денис Дмитриев, Вася Чепелевский, Маша Мстиславская, Андрей Веселов, Света Климова, присоединившаяся чуть позже Света Киреева.

Результат этой работы удивил меня самого и до сих пор кажется мне выдающимся, хотя я уже через пару лет вышел из проекта, передав руководство им Денису Дмитриеву. За вполне обозримый срок, усилиями всего нескольких человек удалось написать множество оригинальных текстов, добрая часть из которых украсила бы многие академические энциклопедии. На старте нам приходилось поспешно заполнять лакуны: у нас не было даже коротких статей для наиболее часто мелькавших в новостях ньюсмейкеров, но уже через полгода эти пробелы были закрыты, и весьма основательно: например, Вася Чепелевский за три недели работы собрал настоящее медиа-досье на президента Путина, текст которого не повторял ни один из существовавших в сети источников и при этом превосходил их все по связности описания и надежности отсылок к материалам в СМИ. И это был только один персонаж, пусть и очень частотный, а всего за шесть лет работы «Лентапедия» накопила более двух с половиной тысяч статей, несколько сотен из которых были представлены текстами размером с хорошую брошюру или даже небольшую книгу. Отчасти нам в этом помогала редакция, но все же 90 процентов «Лентапедии» было написано и поддерживалось в актуальном состоянии силами ее постоянного коллектива, который никогда не превышал шести человек.

Проект в итоге пришлось закрыть – по вполне понятным коммерческим и маркетинговым причинам. Накануне запуска последнего редизайна «Ленты. ру», который сопровождался глобальной перестройкой и сайта, и редакции, необходимо было мобилизовать все ресурсы. «Лентапедией» решено было пожертвовать – всерьез обновлять и развивать этот проект ресурсов у нас не было, и он по-прежнему оставался в реалиях 2006 года; между тем «Лента» готовилась сделать шаг в совершенно иное измерение.

Все накопленные статьи мы опубликовали на условиях свободной лицензии Creative Commons. В итоге они оказались залиты на один из вики-ресурсов – «Викитеку» – под названием «Категория: Лентапедия», там их можно найти и сегодня. Вообще благодаря порядку, который незадолго до финальной катастрофы навела на серверах «Ленты. ру» команда наших программистов и разработчиков под руководством Заура Абасмирзоева, практически весь архив прежнего издания сохранился и доступен по старым адресам. Разумеется, лишь до тех пор, пока так называемая «вежливая редакция» не научится ориентироваться в нем настолько, чтобы уничтожить все старые материалы. В том, что такая идея рано или поздно придет в ее коллективную голову, можно не сомневаться – архив «Ленты. ру», новости и не только новости, красноречиво обличает их варварство. Но пока этого не произошло, десятки, а то и сотни тысяч заметок всех форматов и жанров останутся электронным памятником прежней редакции – как всем тем, кто упомянут в этой короткой статье, так и тем, чьи имена сюда просто не поместились".

К другим новостям. Вячеслав Варванин

Фото редакции 2000 года из раздела «Фото». Вячеслав Варванин в правом нижнем углу

Вячеслав Варванин на своём рабочем месте во время выполнения рабочих задач в мае 2001 года в эфире телеканала CNN -- другие кадры см. в статье "Репортаж CNN о Ленте.ру"

Вячеслав Варванин – редактор, в 1990-е работал в ИД «Коммерсант»; с 1999-го по 2010-й – в «Ленте. ру» на разных должностях, последняя – директор по развитию.

Недожурналистика

"Я проработал в «Ленте. ру» больше десяти лет – с момента запуска в сентябре 1999-го. Если бы пару лет назад кто-то сказал мне, что я когда-нибудь стану писать про нее мемуары, я бы посмеялся. Интернет-СМИ – не та отрасль, чтобы ее кухня интересовала широкую публику. Ну кто же знал, что финал будет таким громким.

Чего совершенно точно не хочется делать, так это писать хронику. Открыли рубрику, запустили спецпроект, наняли сотого редактора, собрали первый миллион читателей – это никому не нужно. Автобиография «на фоне» и анекдоты из жизни – тем более. Единственное, что может представлять интерес, – это страшные профессиональные тайны. Вот ими и поделюсь.

Начать, пожалуй, все же следует с объяснения, чем мы там на самом деле занимались. Нам и самим-то это стало понятно далеко не сразу, а то представление о профессии новостника, которое существует у читателей, вообще довольно слабо соотносится с действительностью.

Люди, которые приходят в журналистику, обычно полны самых романтических представлений об этой профессии. Сенсационные репортажи с места событий, журналистские расследования, интервью со знаменитыми людьми, командировки в горячие точки, гражданская позиция, миссия, поиск истины, свобода слова… Короче, не жизнь, а кино. Если что, в новостной редакции романтиков ждет большой облом.

Интернет-новости можно отнести к классической журналистике с очень большой натяжкой. Новостники почти не имеют дела непосредственно с людьми или событиями, источниками информации для нас являются ленты информагентств, газеты, телевидение, блоги – или другие такие же онлайн-издания. Практически все, чем занималась «Лента. ру» в первые десять лет жизни, это поиск, выбор и упаковка информации, добытой кем-то другим.

Из этого часто делают ошибочный вывод, полагая работу новостника чем-то второсортным. Даже вполне компетентные интернетчики периодически называли «Ленту» «агрегатором» и страшно удивлялись, зачем нужны десятки редакторов. У менее компетентных «агрегатор» иногда заменялся на «мусоросборник».

На самом-то деле хорошее новостное СМИ делать ничуть не проще, чем традиционное. Другие приоритеты, другой формат, другие проблемы – и другие критерии оценки. Но ощущение второсортности и ущербности все равно периодически охватывало даже самых стойких сотрудников.

Мечта о «настоящей» журналистике, об «эксклюзивах» всплывала за всю историю «Ленты» неоднократно. Впервые мы поддались искушению еще в 2000 году. Был нанят отличный парень Тимофей, куплен за 200 долларов скутер – и у «Ленты» появился свой стрингер. Как он добывал новостные поводы, я сейчас уже точно не помню. Помню, как мы обсуждали план купить на Митинском радиорынке сканер милицейских частот, но, по-моему, он так и остался в проекте. Тем не менее оперативную информацию о происшествиях в городе Тимофей где-то добывал. К сожалению, на выходе чаще всего появлялись сообщения примерно такого вида: «На Юго-Востоке Москвы загорелся гараж. Площадь пожара составила семь квадратных метров. К настоящему моменту очаг возгорания ликвидирован, ведется проливка и разбор завалов. Тимофей А-в, специально для «Ленты. ру».

Я думаю, наш стрингер в такие моменты был на вершине счастья, но вклад в общее дело получался не очень большой.

Вялые попытки самостоятельно добывать информацию не прекращались и в последующие годы, но соотношение усилий и результата каждый раз оказывалось удручающим. (Настоящие собкоры в конце концов все же появились в «Ленте» – когда она повзрослела настолько, что могла позволить себе расширить формат и стать полноценным изданием. К сожалению, ненадолго. Но эта часть ленточной истории прошла уже без моего участия.)

А десять лет назад защитить редакцию от комплекса неполноценности можно было только одним способом – дать ей другую систему ценностей, отличную от журналистской романтической. Тут, конечно, основная заслуга принадлежит Антону Носику, который научил нас словосочетанию «информационный фильтр». Это очень удачное определение «Ленты», поскольку именно в умном выборе и ранжировании новостей заключался один из секретов успеха. Остальные приоритеты следовали просто из названия: новостной лентой, как известно, называется продукт информационных агентств – поток оперативных сообщений. Разница только в том, что агентские ленты представляют собой полуфабрикат для профессионалов – газетчиков и телевизионщиков, а «Лента» с большой буквы была предназначена сразу для конечного пользователя. Поэтому, кроме правильного выбора и оперативности, требовалась еще качественная подача. Эксклюзивность и художественные достоинства текста в той концепции практически не имели значения.

Намного сложнее было понять самому, а потом объяснить следующим, что еще меньше значения имеют такие вещи, как точка зрения, позиция, отношение к происходящему. Очень сложно смириться с тем, что ты никак не можешь гарантировать, да что там гарантировать – повлиять – на достоверность передаваемой тобой информации. В какой-то момент понимаешь, что, если источник врет, ты будешь распространять вранье – просто потому, что единственная альтернатива – промолчать. Разговоры про создание объективной картины в новостях, про написание беспристрастных заметок по нескольким источникам – это сказки для студентов. В реальной жизни отсутствие второго источника – не повод игнорировать новость, а столкновение двух противоположных точек зрения очень редко проясняет картинку, скорее уж запутывает ее еще сильнее. Короче, в какой-то момент на юного новостника обрушивается жуткое, парализующее понимание принципиальной, прямо-таки технической непознаваемости мира. Это очень опасный момент, именно в этом месте очень хочется совершить большую ошибку: начать нести людям правду. Самостоятельно интерпретировать скудную и слабодостоверную информацию, додумывать, пытаться объяснить читателю, что происходит «на самом деле». После этого у тебя останется мнимый выбор: можно стать честным и искренним объектом чужих манипуляций или честным и искренним городским сумасшедшим, убежденным в собственной правоте, не верящим никому и игнорирующим любую информацию, противоречащую твоим представлениям. Конечно же, это не «или», а «и».

Единственный известный мне способ спасения – поверить в своего читателя. В этого бестолкового, поверхностного, некомпетентного и вообще неприятного типа. Каким-то способом допустить невероятное: что он сам сможет разобраться, где правда, где ложь, где мелкое жульничество из лучших побуждений, – если ты снабдишь его той же информацией, которой обладаешь сам.

Очевидно, что любой мало-мальски опытный новостник способен оценить правдоподобность информации, инстинктивно распознать, когда его пытаются одурачить. Остается, в общем-то, не так много: понять, откуда взялось это интуитивное ощущение, вытащить его на поверхность, отряхнуть и предъявить. Отряхнуть в том числе от своих благих намерений.

По-настоящему честная работа в новостях чем-то напоминает американскую юриспруденцию из романов Гарднера: свидетель в суде обязан говорить только о фактах, которые ему непосредственно известны – без выводов, оценок и интерпретаций. Правда, там еще запрещалось говорить с чужих слов, а здесь только это и можно. Как бы то ни было, каждый раз, когда Гамильтон Бергер пытался помочь присяжным разобраться в недоступном их пониманию деле, кончалось все одинаково.

Как-то слишком претенциозно для производственных мемуаров, правда? Ну и хватит".

Без запятых

"Главным фетишем «Ленты» долгое время были заголовки. Можно только позавидовать сотрудникам печатных изданий, в которых допускается полет фантазии – привлекательность газетных заглавий с размером выручки связана несильно. А интернет-издания живут исключительно за счет пользовательских кликов, а значит – «кликабельности» заголовков.

Собственно, потребность в хороших заголовках стала одной из причин моего попадания в «Ленту». В последних числах августа 1999-го, буквально за пару дней до запуска, Носик с первой попытки сманил несколько человек из информационного отдела ИД «Коммерсант» – в том числе будущего главного редактора «Ленты» Галину Тимченко. А наша работа в «Ъ» ровно в том и заключалась, чтобы сортировать ленты информагентств, отбирать важное и озаглавливать покороче и попонятнее – дальше эта выборка уже отправлялась по отделам. По замыслу Носика, варяги из «Коммерсанта» должны были усилить качество продукта: предполагалось, что мы будем придумывать заголовки и так называемые анонсы – краткое содержание новости в один абзац. Этот полуфабрикат сразу бы выкатывался на сайт, после чего другие редакторы добивали его до полного текста. Такое разделение труда не прижилось, но сама технология быстрой выкладки анонса сохранилась и в дальнейшем – как и наш непререкаемый «заголовочный» авторитет.

Простым и очевидным заголовок новости является только на первый взгляд. На самом деле к этой короткой фразе предъявляется множество требований. Он должен передавать главное, не должен содержать лишних подробностей, должен быть событийным, описывать какое-то изменение, а не просто констатировать факт, должен быть достаточно компактным и собранным, чтобы попадать читателю в голову с первой попытки. В итоге оказывается, что озаглавливать новости ненамного проще, чем писать стихи.

Предпринимались попытки формализовать требования: обязательно глагол, обязательно совершенного вида, обязательно прошедшего времени, никаких запятых, никаких придаточных предложений и деепричастных оборотов. Но никакая инструкция не защищает от перлов вида «Спасший застрявшего на дереве кота проходивший мимо мужчина получил в подарок иномарку». Все в порядке, запятых нет. Но что-то настораживает. А заголовок «Майкрософт в понедельник запустит Windows-9», наоборот, нарушает одно из ключевых правил, оставаясь при этом совершенно нормальным заголовком.

Иногда попадались действительно сложные случаи – особенно если интересность новости определяется второстепенными деталями или предысторией. Вот что, к примеру, делать с заголовком «Укравший средства на восстановление храма с помощью дрессированного сурка мужчина приговорен к пяти годам общего режима»? Выкинуть лишние подробности? Но с уходом сурка новость моментально обесценивается. Кучу проблем создавали несостоявшиеся убийцы, потому что «убийцами» называть их уже нельзя, слова «покушенец» в русском языке нет, а все человеческие альтернативы невероятно громоздки. Строго говоря, преступников вообще нельзя называть преступниками до вынесения им приговора, фраза «грабитель пойман на месте преступления» априори незаконна.

Чтобы окончательно испортить жизнь редакторам, у «Ленты» была еще и технологическая особенность: кроме обычного заголовка, у каждой новости существовал специальный параметр RamblerTitle – короткий вариант заглавия с ограничением в 35 знаков (он использовался для показа в рейтинге Rambler Top-100). Тут уже требовались зачатки гениальности.

Сегодня эти проблемы могут показаться смешными: новостные заголовки присутствуют повсюду, а выросшее за эти годы поколение баннерщиков и копирайтеров способно на такие чудеса, которые нам тогда и не снились. Но в каком нибудь 2005 году в редакции регулярно случались коллективные мозговые штурмы с подключением тяжелой артиллерии вплоть до главного редактора".

Игра в рекрутинг

"Чуть ли не самым сложным в строительстве «Ленты» оказался поиск новых сотрудников. Издание расширялось, появлялись новые вакансии, старые сотрудники иногда уходили делать карьеру в другие места. Профессии «интернет-новостник» как массового рыночного явления в начале 2000-х еще не существовало. Это была пограничная специальность – потенциальный «редактор» должен был не только уметь писать, но и быть достаточно технически продвинутым: десять лет назад умение пользоваться Интернетом было отнюдь не само собой разумеющимся навыком. Наконец, от соискателя требовалось, что называется, «общее развитие»: писали мы практически обо всем, поэтому минимальные познания в географии, истории и прочей «матчасти» редактору были нужны не меньше, чем грамматика с пунктуацией.

Кроме объективных сложностей, вызванных дефицитом кадров, рекрутинг осложняла наша собственная неопытность. С энтузиазмом неофитов-дилетантов мы сочиняли невероятно творческие и неформальные объявления о вакансиях и тестовые задания. Сейчас, когда я перечитываю тогдашние творения нашего коллективного эйчар-гения (спасибо «вебархиву», тексты древних ленточных вакансий до сих пор доступны), у меня горят уши. Но тогда это было страшно весело и интересно.

«Работа напряженная и нервная, поэтому на эту позицию рекомендуется претендовать лицам мужского пола, уже достигшим консервативного совершеннолетия, но еще не уставшим от жизни, не имеющим серьезных проблем со здоровьем и временем. Также от сотрудника ожидается готовность проводить на работе столько времени, сколько потребуется, чтобы поддерживать раздел в идеальном состоянии – людям, принципиально покидающим рабочее место в 18:15, просьба не обращаться. Кроме того, вакансия не предназначена для убежденных сторонников здорового образа жизни, которые в стремлении избежать рака легких отравляют жизнь окружающим в вербальной форме», – так мы, например, в ноябре 2002 года искали редактора рубрики «Экономика». Сегодня этот абзац нарушает сразу два закона, а 12 лет назад я даже не понимал, что это, в общем-то, обычное хамство.

Тестовые задания были предметом особой гордости (я и сейчас так думаю). Например, соискателю предполагалось переписать в формате новости басню «Ворона и лисица» или стихотворение «Анчар». Здесь фишка в том, что сразу можно было выяснить, понимает человек, как устроены новости, или нет. В обоих случаях достаточно было всего лишь развернуть повествование, вытащив в начало собственно событие, так называемый «информационный повод» – хищение сыра лисицей или что-нибудь из финала «Анчара» (применение токсинов против соседей или гибель раба-курьера – годились оба варианта). Все остальные обстоятельства попадали в категорию «бэка» («бэкграунда»), описывали предысторию и, соответственно, должны были излагаться уже после. Большинство претендентов этого не понимали и, в лучшем случае, пытались пересказать источник в той же последовательности, но специальным «официальным» «новостным», как им казалось, языком. К тяжелым же случаям относились попытки совместить сюжет источника с текущей новостной конъюнктурой: в «Анчаре» появлялся князь Саддам Хусейн, ядовитый кустик превращался в химическое оружие и т. д.

Тех, кто более-менее успешно продирался через тестовое задание, приглашали на собеседование. Оно на 90 процентов было посвящено оценке того самого «общего развития» – бессистемное интервью, больше всего напоминающее телешоу «Своя игра». Взволнованного кандидата встречала высокая комиссия из пары шеф-редакторов, позже – главреда с парой заместителей, которые поочередно долбили бедолагу на ходу придуманными вопросами. Мой любимый «чем крылатая ракета отличается от баллистической?» коллеги мне припоминают до сих пор, иногда в абсолютно необоснованном фрейдистском контексте.

Нетрудно догадаться, что КПД нашего веселого рекрутинга был не слишком высоким: прослойка людей, готовых терпеть эти издевательства, но при этом на что-то годных, была очень узкой, и поиск новых сотрудников происходил трудно и медленно. Нас можно понять: мы хотели работать исключительно среди симпатичных нам людей, с непременным чувством юмора, без лишних тараканов в голове, с понятным и похожим образом мыслей. Как ни странно, этот абсолютно непрофессиональный подход породил в итоге очень веселую и дееспособную компанию и сделал ленточную редакцию очень уютным местом работы.

Впоследствии, когда редакция разрослась до полусотни человек и кадровая проблема потеряла свой первый номер, мы стали подходить к поиску сотрудников серьезнее и технологичнее: объявления о вакансиях перестали напоминать КВН, тестовые задания сменились оплачиваемыми продолжительными стажировками. Но это уже ничего не могло испортить – новички вливались в устойчивую среду".

Мелкие странности

"Примечательно, что в ранней «Ленте» почти не было журналистов, что называется, «по образованию». То ли выпускники журфаков еще не переориентировались на Интернет, то ли еще что-то пошло не так, но те немногие соискатели вакансий, у которых был профильный диплом, нам совершенно не подходили. Со временем аномалия стала менее выраженной, но дипломированные журналисты по-прежнему не составляли в «Ленте» большинства.

А вот кого в «Ленте» всегда было много – так это филологов (покажите мне московский офис, в котором мало филологов, и я скажу, что это банк). Иногда с ними было сложно. Все-таки годы учебы задают свои приоритеты. Как правильно – в Сочи или в Сочах? А если в Мытищах? В Пушкино или в Пушкине? В Косово или в Косове? Патриарх с большой или с маленькой? А папа римский? Выяснение подобных (ну или чуть более сложных) вопросов могло длиться неделями, порой казалось, что именно правильное написание имеет основное значение, а не то, что происходит в этом самом Косово(-е) и с этим самым П(п)апой. Спасало только то, что основной административный ресурс находился в руках у медиков (Тимченко и Носика) или технарей-недоучек (да).

Тем не менее пристальное внимание к языку не только благотворно сказалось на стилистике ленточных текстов, но и очень помогло в некоторых специфических областях. В «Ленте» всегда было много переводных новостей – английский большинство худо-бедно знало, но вот транскрибирование имен и названий… Думаю, что оно до последнего доставляло некоторое количество хлопот, но в начале это был форменный ужас. Привыкнуть, что в японском языке нет «ш», что в испанском j читается как «х», что у корейцев «р» и «н» – одно и то же, а прочтение фамилий вообще лучше делать по специальной таблице, что немецкие умлауты в английской раскладке передаются дифтонгами – и так до бесконечности. Город Хухуй переходил из испанских рук в португальские (становясь Жужуем) и обратно по нескольку раз в год, Иерихон превращался в Джеричо, генерал-майор Гиора – просто в Жору МейГена, Еврейский университет – в Университет Хербрю… Благодаря упрямству наших филологов со временем эту стихию удалось загнать в более-менее приемлемые рамки, в редакции появились словари, на внутреннем сервере – таблицы транслитерации, справочники и инструкции, а главное – возникла привычка задумываться: как же это будет по-русски?

Рассказывая про «Ленту», невозможно не вспомнить ночную смену. На круглосуточное вещание мы перешли в первый же год работы, и тогда начало формироваться это своеобразное подразделение. Ночная работа предполагала намного больше ответственности и самостоятельности – смена была малочисленная, крайне редко в ночь выходило больше двух человек. Естественно, вся она состояла из выдающихся личностей – так или иначе. Самым любопытным были отношения ночников и дневных. Первые поглядывали на своих коллег свысока, вторые возмущались расслабленностью первых. Ночная смена традиционно начиналась с обсуждения того, сколько дневные не успели написать, дневная, соответственно, приходила в ужас от количества пропущенных в течение ночи поводов. Поскольку встречались дневные с ночными редко и ненадолго, большая часть обвинений выдвигалась заочно, что всех вполне устраивало.

Именно ночной смене «Лента» обязана самым смешным (в тот момент мне так не казалось) ляпом за всю свою историю. Давным-давно одному из новых ночников выпало писать новость, где в бэкграунде мимоходом упоминалось о назначении очередного российского премьера. Пока редактор готовил текст, фамилия нового председателя правительства вылетела у него из головы, но чтобы не отвлекаться на ее поиски, он временно вставил вместо нее слово «Пиписькин». А перед публикацией забыл заменить. Редактор спохватился практически сразу, на самой «Ленте» заметка так и не успела появиться. Но, как потом выяснилось, ровно в эти 30 секунд произошла автоматическая отправка rss-потока в сервис «Рамб-лер-Новости», где информация о назначении Пиписькина главой правительства стала всеобщим достоянием. Разумеется, со ссылкой на «Ленту».

Кроме того, с ночной сменой у меня связано переживание личного характера. Строгого начальства (а я тогда был, кажется, шеф-редактором) из меня никогда не получалось; присматривая за ночниками, я спокойно относился и к чаепитиям, и к опозданиям, и к законному желанию одного из двух редакторов поспать пару часов. Но одна девушка все же сумела потрясти меня до глубины души. Когда я глубокой ночью зашел проверить, как у нее дела, то обнаружил, что единственный редактор ночной смены сидит перед монитором и вяжет. Спицами. Считая петли и не глядя на экран. В этом было что-то настолько противоестественное, что я так и не нашелся, что сказать, просто тихонько вышел. Если бы она спала, употребляла наркотики или ушла домой, это было бы, конечно, неприятно, но обыкновенно. Однако она вязала. Не знаю, как объяснить. Просто попробуйте представить себе оранжевое небо, игральную карту зеленой масти или клетчатую собаку.

В остальном наша ночная смена была, конечно, совершенно героическая.

Одно время в редакции была еще одна странноватая должность – «девочка-дебил». Несмотря на дурацкое название, это был очень важный человек – от него зависело иллюстрирование доброй половины ленточных новостей. Дело в том, что в начале 2000-х покупать фотографии у агентств или у фотографов-фрилансеров никому даже не приходило в голову – всемирная борьба за авторские права только начиналась. Все, что можно было найти в Интернете, автоматически считалось бесплатным и общим, потому что оно «лежит в открытом доступе». Поэтому мы довольно долго просто воровали фотографии, совершенно не задаваясь ни моральной, ни юридической стороной вопроса. Честно ссылались на источник и были уверены, что все делаем правильно. Впрочем, покупку иллюстраций мы бы все равно не осилили, так что, всплыви тогда моральные проблемы, мы бы от них просто отмахнулись.

Самым удобным источником была новостная секция портала Yahoo! – Yahoo! News. Они публиковали иллюстрированные новости ведущих мировых агентств. Тексты мы использовали как источник (это до сих пор законно, если речь не о буквальном переводе), а фотографии «брали со ссылкой». Кончилось все иском от Reuters на какую-то очень крупную сумму. С ними удалось договориться, для чего пришлось удалить с сервера несколько тысяч картинок (включая 50 одинаковых изображений разъяренного Майка Тайсона), а также заключить контракт на покупку их фотоленты. Кстати, через год-два, умиротворив Reuters, мы отказались от него в пользу Agence France-Presse, чья фотолента тогда была намного лучше русского сервиса Reuters при вполне сравнимых ценах.

Но краденые фотографии обеспечивали только половину ленточных потребностей – в основном в том, что касалось зарубежных новостей. Российские события мы чаще всего иллюстрировали кадрами телеканалов, полученными путем захвата изображения. В один из редакционных компьютеров была встроена плата обычного бытового ТВ-тюнера. Среди прочих функций там была очень полезная кнопка F2. При нажатии на нее текущий телекадр сохранялся в виде обычной jpg-картинки. В задачи бильд-редактора входил просмотр всех новостных выпусков, ловля подходящих кадров и последующее их занесение в самодельную фотобазу.

Поскольку тюнер был дешевенький, нормальный кадр получался в одном случае из десяти, и во время новостного выпуска бильд-редактор больше напоминал сумасшедшего телеграфиста: неподвижный взгляд устремлен на экран, а указательный палец исступленно выбивает морзянку кнопкой F2. Отсюда и «внутреннее» название должности – «де-вочка-дебил».

С этим названием однажды получилась неловкость. Мы расстались с очередным бильд-редак-тором и отсматривали кандидатов на нового. По окончании собеседования с тихой юной девочкой Таней я обрадованно объявил редакции, что мы нашли новую «девочку-дебила». Конечно, надо было подождать, пока за ней хотя бы закроется дверь.

Хотя никакого шовинизма тут, конечно же, не было. Дольше всего бильд-редактором «Ленты» проработал человек по имени Стас, похожий на девочку меньше, чем кто-либо в редакции за все времена.

Телевизионные кадры, или «каптуры» (от английского capture), довольно долго были одним из главных источников иллюстраций. Благодаря высокой частоте съемки иногда удавалось поймать удивительные выражения хорошо знакомых лиц. Такие кадры помещались в базу не просто с подписью в виде фамилии, но и с описанием выражения: «злой», «смеется» или просто «рожа». Кроме того, при желании можно было собирать из них довольно интересные коллажи. Однажды наш ТВ-тюнер даже отметился на страницах журнала «Власть». После одной из «больших пресс-конференций» Владимира Путина, в ходе которой президент довольно активно жестикулировал, мы подарили «Власти» коллекцию «каптур», по которой они с помощью сурдопереводчика попытались расшифровать тайное послание президента. Получилась, разумеется, полная ерунда, которая тем не менее пошла в номер.

Когда в Рунете началась кампания против пиратства, мы стали опасаться, что в один прекрасный день ВГТРК, «Первый канал» или НТВ, по примеру Reuters, могут прийти к нам с иском. К счастью, их юристам это либо не пришло в голову, либо мы были для них слишком мелкой добычей. Но ничего невозможного в этом не было: много позже какая-то из крупных киностудий (кажется, «Мосфильм») запретила нам использовать в качестве иллюстраций кадры из старых советских фильмов.

Со временем качество телевизионных картинок перестало нас устраивать, а бюджет уже позволял легально приобретать фотоленты в том числе и российских агентств. И наша уникальная технология незаметно скончалась – вместе с альтернативным названием должности бильд-редактора".

Чистая и искренняя

"Одна из самых неприятных сторон работы в онлайн-издании связана с «близостью» читателя к редакции. Точнее, с близостью определенной части читателей. Конечно, любой человек может написать письмо в газету или на ТВ или дозвониться в эфир радиостанции, но это все же требует усилий, такая обратная связь не носит массового характера и затрагивает очень небольшую часть коллектива. Совсем другое дело – сайт. Сотрудники онлайн-СМИ узнают о себе правду ежеминутно. Чаще – неприятную.

Задолго до появления соцсетей и твиттера все мало-мальски крупные издания обзавелись сервисами комментирования заметок, в просторечии форумами. Штука чрезвычайно полезная – только не надо рассчитывать на содержательную дискуссию. Форум полезен сам по себе: он увеличивает время пребывания пользователя на сайте, глубину просмотра, частоту возвратов и прочие «коммерческие» характеристики. Законов, которые обязали владельцев отвечать за содержание форумов, тогда еще не было и в помине. Единственный недостаток форумов – урон, причиняемый хрупкой психике редакторов.

Первым делом мы с какой-то даже растерянностью обнаружили, что огромное количество «пишущих» читателей прямо-таки готово положить жизнь за чистоту и правильность русского языка. Редкое указание на опечатку, а уж тем более ошибку не сопровождалось требованием немедленно уволить редактора и нанять корректора (само требование могло при этом быть изложено сколь угодно безграмотно).

Корректоров в «Ленте», кстати, не существовало чуть ли не с 2001 года: несколько экспериментов показали, что одним корректором мы явно не обойдемся, а ресурсов на целый отдел, разумеется, не было. Кроме того, внутри редакции отношение к случайным опечаткам было довольно спокойное, всех намного больше заботил смысл. Самые выдающиеся ляпы коллекционировались и служили предметом гордости, полушутя обсуждалась идея введения контролируемых юмористических опечаток – для вирусного повышения читаемости.

Но опечатки были не самым страшным преступлением. Следующими по тяжести шли фактические ошибки. Они случались намного реже, как правило – в научных или технических новостях. Их появление было неприятно, но практически неизбежно: редакция из 30 человек не может держать специалистов по всем возможным направлениям. Поэтому нет-нет, а у кого-нибудь из редак-торов-гуманитариев сигнал радиомаяка пробивался через 100-метровую толщу морской воды, напрочь игнорируя физические законы. Тогда с форума поступал ответный сигнал «учите матчасть». В этом случае основной эмоцией была не ярость, а брезгливое презрение. Реже – предложение нанять специалиста, в качестве которого выступал автор этого предложения (один раз мы так и сделали – ничего хорошего из этого не вышло). Но хуже (и чаще) всего нам приходилось, когда форумчане начинали подозревать редакцию в ангажированности, отдании предпочтения какой-либо стороне конфликта. В этом случае все лексические и эмоциональные ограничения отбрасывались полностью.

Вообще говоря, миф о поголовной продажности «журналюг» – отдельная тема, она куда шире, чем история «Ленты. ру», здесь ей не время и не место. Всего одно замечание: «Ленте» очень сильно повезло. Созданная на деньги ФЭПа с задачей поддержать Владимира Путина на его первых президентских выборах, она очень быстро перешла в собственность холдинга «Рамблер», после чего на долгие годы забыла о самой возможности вмешательства в редакционную политику со стороны руководства или рекламного отдела.

Поэтому, разумеется, все обвинения в продажности, звучавшие на форуме, вызывали в редакции искреннюю обиду: «И где же наши деньги?» Доходило до абсурда: во время обострения известного конфликта на Ближнем Востоке к одной и той же заметке претензии в ангажированности могли одновременно возникнуть у радикалов и с той, и с другой стороны.

Если добавить к этому, что первый ленточный форум имел очень простой механизм авторизации при довольно слабой системе модерации, нетрудно понять, что в редакции его иначе как «помойкой» не называли. Единственным несомненным плюсом была опция, переводящая особо неприятных собеседников в режим монолога: написанное таким пользователем видел только он сам. Некоторых это не останавливало, отдельные рекордсмены ухитрялись неделями беседовать с пустотой, не смущаясь отсутствием какой-либо реакции.

Но если серьезно, то поток форумной неприязни куда вреднее, чем может показаться на первый взгляд. И дело совершенно не в том, что ленточные редакторы изготовлены из какой-то особо нежной органики. Тут возникает парадокс. Внутри «Ленты» всегда декларировалось, что читатель – наше все. «Мы работаем на читателя, а не на хозяина!» – это же так гордо звучит. Практически миссия. Но то лицо читателя, которое мы видели благодаря форуму, состояло из одного большого рта, окруженного брызгами. И можно сколько угодно себя уговаривать, что остальные 99,99 % – хорошие и добрые люди, благодарные нам за нашу работу и снисходительные к нашим косякам, осадок все равно накапливался и сбивал с толку.

В итоге тот первый форум мы в конце концов все-таки закрыли.

Развитие соцсетей, кстати, должно было разрядить ситуацию. У редакторов появилась возможность снимать стресс, отвечая на нападки (на ленточных форумах это, мягко говоря, не приветствовалось). Некоторые даже вошли во вкус и успешно освоили тактику контрнаступления. До сих пор не пойму, хорошо это или плохо.

Раньше я был совершенно уверен, что единственный инструмент общения новостника с читателем – это сами новости, основное содержание СМИ. Участие в сетевых дискуссиях мне всегда казалось неоправданной тратой времени и, если уж на то пошло, несправедливостью по отношению к «молчаливому» пользователю, который имеет столько же прав на внимание. С другой стороны, за последние годы «Лента» очень преуспела именно в активном общении в соцсетях. В любом случае это разговор про совсем другую работу. "

В далекой-далекой галактике. Антон Лысенков

Антон Лысенков – журналист, редактор, сценарист; в 2000–2008 гг. работал в «Ленте. ру» – редактором ночной смены, ведущим рубрики «Масс-медиа» («Интернет и СМИ»), мониторщиком, выпускающим редактором, зарубежным корреспондентом. Рассказывает о своей работе в Ленте. Во вступлении — о том, как устраивался и его нанял Дмитрий Иванов.

Инструмент редактора

Полный текст: "Меня отдали в обучение Сергей Сергеичу Рублеву – матерому и, кажется, на тот момент единственному волку ночной смены – и он просто выносил мне мозг. Ночь за ночью он превращал мою жизнь в ад, цепляясь к каждому слову, к каждой запятой, требуя объяснить или перефразировать почти все, что я отправлял ему на проверку перед публикацией. Мне приходилось по много раз все переписывать лишь для того, чтобы узнать, что, пока я возился, новость уже «протухла» и публиковать ничего не надо. Он писал мне (все общение в редакции осуществлялось в мессенджере ICQ), что грузовик не может, как сказано в моем тексте, «въехать на территорию Великобритании» по той простой причине, что Великобритания – это островное государство. Следующим же окончательно глумливым сообщением мне предоставлялась ссылка на карту Великобритании с вежливой рекомендацией ознакомиться, нет ли там такого синенького вокруг всего зелененького… Я долго, не моргая, пялился в монитор, силясь понять, что еще может делать грузовик, кроме как ехать. Видя, что я окончательно завис, Сергей Сергеевич писал мне капслоком: «ПРИБЫЛ! Напишите, что грузовик ПРИБЫЛ!» Стоит ли удивляться тому, что за смену с девяти вечера до шести утра я успевал выстрадать только три-четыре жалких текста? И это при том что совершенно критическим минимумом считались восемь новостей. На мое счастье вскоре набрали еще новеньких. Внимание Сергей Сергеевича рассредоточилось, стало полегче, я начал медленно, но упорно дотягиваться до необходимой нормы. Но его задор запал мне в душу, и потом, работая на позиции выпускающего и вычитывая материалы других редакторов, я снискал славу самого большого зануды в редакции. Звание это, впрочем, никто не оспаривал.

Несмотря на то что в «Ленте» всегда очень четко (и очень правильно) постулировалось, что главным рабочим инструментом редактора является головной мозг, на первых порах новичку приходилось прежде всего учиться его отключать – то есть силой воли пресекать свои наиболее естественные ментальные реакции, которые, как выяснилось, только препятствовали пониманию дела. К этому подталкивала сама работа. Наша задача в качестве редакторов ночной смены заключалась в том, чтобы, пошарив по новостным сайтам и страницам нескольких десятков агентств, газет, журналов, телеканалов и т. п., отобрать сообщения о наиболее интересных событиях, а потом, взяв фактическую информацию из этих источников, написать свою заметку о случившемся. В тех случаях, когда речь шла об источниках на иностранном языке, все было более-менее понятно – мы читали источник и писали свое сообщение по-русски. В этом был простой и понятный смысл. Мозг взрывался, когда нужно было написать новость по сообщению какого-то российского информагентства. Просто копировать текст нам было жесточайше запрещено. Это занятие считалось позорным. За него увольняли. Сообщение следовало, что называется, «отрерайтить», то есть зачастую приходилось писать то же самое, что и, скажем, у «Интерфакса» про какой-нибудь пожар, только своими словами, но так, чтобы было не похоже на оригинал. Это потом со временем мы научились собирать предысторию каждого события и дополнять этой информацией каждый материал, находить дополнительную информацию и перепроверять данные по нескольким источникам. Поначалу же некоторые новички ограничивались просто тем, что переставляли слова и предложения местами и выдавали это за собственную новость. Впоследствии, когда я работал выпускающим редактором, этот «облегченный» подход приходилось упорно и жестоко искоренять. А приходили с ним почти все.

Но, пожалуй, самым сложным было научиться не делать в своих заметках собственных выводов, к которым подталкивали умело составленные материалы первоисточников. Если, к примеру, в сообщении говорилось о многомиллионном иске против какой-то компании и приводились «железные» аргументы в пользу истцов, рука сама так и тянулась написать, что у компании такой-то отсудят столько-то миллионов. Прочитав такой заголовок, главный редактор обычно вызывала к себе в кабинет и, выглядывая из-за огромного аймака с Дартом Вейдером в розовых тонах на задней панели, осведомлялась с улыбочкой, не предвещавшей ничего хорошего, давно ли составитель заметки раскрыл свой третий глаз и стал предвидеть будущее. После недолгих препирательств автору приходилось признать, что отсудят или не отсудят – это еще не известно, а фактически в источнике нет ничего, кроме сообщения о поданном иске. Заголовок, естественно, отправлялся в корзину и заменялся менее броским, но соответствующим действительности.

Одним из главных открытий, которые приходилось делать каждому ленточному редактору, было осознание вынужденной необходимости довериться читателю. Мы работали под девизом «Не путайте правду с информацией». Неприятное осознание, что в действительности мы не знаем и не можем знать наверняка ничего о том, о чем сообщаем читателям, а довольствуемся лишь почерпнутыми от других сведениями, заставляло нас передать право на конечную оценку пользователям. Понимание этого открывало новые цели – вскрыть словесную упаковку сообщений информагентств, раскрыть и обострить противоречия и несвязности в гладких с виду историях, заострить читательское внимание на том, что недосказано в первоисточниках, утрудить его необходимостью самостоятельно все осмыслить и сделать собственный вывод. Вот для этого и правда было нужно включать голову.

Пыткой была также и необходимость все время сохранять подчеркнуто нейтральный тон в своих заметках. Нам строго-настрого запрещалось каким-либо образом выказывать свое отношение к фигурантам сообщений – мы должны были только сдержанно передать факты. И все. «Никаких оценочных суждений в материалах», – гласила должностная инструкция. И ладно бы, если в новостях речь шла о решениях правительства или заседаниях ООН – тут воздержаться от оценочных суждений было нетрудно, а вот с заметками для рубрики «Из жизни» была совсем другая история. Попробуйте с полной серьезностью и нейтральным языком описать, как полтора десятка швейцарских полицейских несколько часов проводили операцию по спасению из озера резиновой женщины или как трогательно рвется к Северному морю сбежавший во время наводнения из зоопарка Праги тюлень по кличке Гастон."

Сообщение Ура.ру об этой главе: https://ura.news/news/1052193697 вышедшее 5 ноября 2014, автор Андрей Варкентин. Полный текст:

И такое бывает! Бывший блог-секретарь уральского губернатора стал героем модной книги. «Ночь за ночью он превращал мою жизнь в ад...»

Сергей Рублев — бывший блог-секретарь Мишарина попал в книгу о «Ленте.ру»

Бывший блог-секретарь экс-губернатора Свердловской области Александра Мишарина Сергей Рублев стал героем книги про издание «Лента.ру», где он также работал. В одной из глав о нем вспоминает журналист, редактор и сценарист Антон Лысенков, трудившийся в издании в 2000-2008 годах в «ночной смене».

Лысенков пишет в книге «Дорогая редакция» («Подлинная история „Лента.Ру“, рассказанная ее создателями») о том, что его отдали на обучение Рублеву — «матерому и, кажется, на тот момент единственному волку ночной смены».

«Он просто выносил мне мозг. Ночь за ночью он преврашал мою жизнь в ад, цепляясь к каждому слову, к каждой запятой, требуя объяснить или перефразировать почти все, что я отправлял ему на проверку перед публикацией. Мне приходилось по много раз все переписывать лишь для того, чтобы узнать, что пока я возился, новость уже „протухла“ и публиковать ничего не надо», — пишет Лысенков.

Он вспоминает несколько забавных случаев, как Рублев редактировал его заметки, например о том, что какой-то грузовик не въехал на территорию Великобритании, а прибыл туда. Лысенков добавляет, что задор Рублева запал ему в душу, а потом он, работая в должности выпускающего редактора сам, снискал славу «самого большого зануды» в редакции.

Отметим, книга «Дорогая редакция» («Подлинная история „Лента.Ру“, рассказанная ее создателями») вышла совсем недавно и описывает жизнь редакции за все годы существования. Внутри — воспоминания основателей, сотрудников и издателей «Ленты».

Напомним, что Сергей Рублев несколько лет числился сотрудником администрации свердловского губернатора Александра Мишарина. Неофициально журналисты называли его блог-секретарем главы региона, ответственным за образ Мишарина в Интернете.

Как это было

Рассказ о ночной смене Ленты.ру.

Первые опыты

О трудностях начала работы.

«Норд-Ост»

О том, как Антон Лысенков передавал новости в Ленту.ру у захваченного террористами театра.

Судьба

Общие выводы о работе.

Про любовь. Юлия Штутина

Юлия Штутина – историк, журналист; с 2005-го по 2009-й – редактор в «Ленте. ру», руководила рубрикой «О высоком» («Культура»). Рассказывает о своей работе в Ленте.

Немного магии. Дмитрий Ларченко

Дмитрий Ларченко – редактор, веб-продюсер; работал в «Ленте. ру» с перерывами с 2003-го по 2012-й – новостным редактором, шеф-редактором, руководителем отдела спецпроектов и приложения «Мотор». Работал в «Ленте» долго и на разных позициях. Рассказывает об этом богатом опыте.

История с биографией Артём Ефимов

Артём Ефимов – журналист, редактор, сценарист; в 2006–2012 гг. работал в «Ленте. ру» – новостным редактором, специальным корреспондентом, редактором спецпроектов «Дни затмения» и «Страна, которой нет».

Некролог. Елизавета Сурганова

Елизавета Сурганова – журналист, переводчик; в «Ленте. ру» работала редактором в рубриках «О рекламе», «Интернет и СМИ»; после «Ленты» – обозреватель Forbes. Начало: "За два с половиной года в «Ленте» я написала много некрологов самым разным редакциям и СМИ. Для меня как для редактора отдела медиа время выдалось благодатное – с осени-зимы 2011 года в СМИ началась настоящая эпидемия. С легкой руки Филиппа Дзядко ее прозвали «гребаной цепью» – выражение, которое очень быстро начало вызывать у московских журналистов тошноту, так часто его пришлось потом произносить. Я писала о закрытиях по политическим и экономическим причинам, писала об увольнениях самых неприятных людей и об увольнениях друзей. Пространство вокруг сужалось и сужалось – об этом в редакции старались не задумываться, но было понятно, что мы остаемся живыми каким-то чудом. Вскоре чудо закончилось. Александр Мамут, кивая головой на Роскомнадзор, уволил великого редактора Галину Тимченко, а «Лента» отправилась писать заявления об уходе". Далее Елизавета рассуждает о работе «Ленты.ру» в контексте профессиональной русскоязычной журналистики.

Лентач. Андрей Коняев

Андрей Коняев – математик, журналист, с 2011-го – ассистент кафедры дифференциальной геометрии и приложений мехмата МГУ; в 2012–2014 гг. – сотрудник «Ленты. ру», с 2012-го возглавлял рубрику «Наука и техника».

"Любой работавший в «Ленте» знает, что обязанности там распространялись по принципу респираторных заболеваний. Шел мимо кабинета главного редактора, ничего не подозревал, а потом – бац! – и ты уже за что-то ответственный. С социальными сетями ситуация была именно такая. Хоть убейте, но не вспомню, как в мои редакционные обязанности попал ленточный паблик «Вконтакте».

Как бы то ни было, в августе 2011 года группой «Ленты. ру» во «Вконтакте» руководили Ярик Загорец (который тогда носил титул «Руководитель России», то есть начальник рубрики «Россия») и я. Чтоб вы понимали расклад – тогда все фапали на фейсбук, [основатель «Вконтакте»] Паша Дуров считался среди молодых и продвинутых дешевым копипастером, а сам «Вконтакте» называли соцсетью для быдла.

Поводы так думать, в принципе, имелись. Достаточно вспомнить популярнейшие паблики того времени:

Группа людей, которые сначала печатают, а потом врубаются, что печатают на английском, бесятся и все набирают заново)))
***-Группа для тех кто ПОВСТУПАЛ в кучу разных групп и никогда ничего в них не обсуждает и не пишет-***
Клуб любителей хлопать полиэтиленовые пакетики с шариками так чтобы получалось «чик-чик-чик»
=======================+ Ненавижу УТРО ^_^ +=======================
клуб любителей ЮЖНОАМЕРИКАНСКОГО ДРЕВЕСНОГО ОПОССУМА
#######– ГРУППА ДЛЯ ТЕХ, КТО ПРОХОДЯ МИМО ЛЮБОЙ ВИТРИНЫ, СМОТРИТ НЕ НА ТО, ЧТО НАХОДИТСЯ ТАМ, А НА СВОЕ ОТРАЖЕНИЕ-###########
Группа тех, кто попадал в такую ситуацию – лежишь с девушкой под одним одеялом, хочется пернуть, а СУКА нельзя, запалишься:-)
Клуб любителей перевернуть перед сном подушку, другой более прохладной стороной:)

Мы с Яриком были посредственными ведущими паблика – новости постили редко, при этом наши посты были скучными и унылыми. Иногда врожденное (но умело подавляемое) чувство ответственности прорывалось наружу, и мы обсуждали, что с пабликом «надо что-то делать». Но ничего не делали. Ситуация изменилась, когда в «Ленту» устроился дагестанец Султан Сулейманов.

Уместно сделать лирическое отступление. Дагестанец Сулейманов, в принципе, не должен был попасть в «Ленту. ру». Дело в том, что на собеседование в редакцию он пришел в шляпе. Галя же была убеждена, что основных признаков нездоровой психики у человека два – застегнутая на самую верхнюю пуговицу рубашка и головной убор в помещении. Но чудо произошло, Султана приняли на работу. Не иначе, Аллах помог.

Сулейманов сразу заинтересовался нашими социальными сетями и первым предложил шутить в постах. Первый же его пост – «Названы самые опасные для журналистов страны. Думаем отправить туда Азара» – собрал сумасшедшие 16 лайков. Это был успех, и Сулейманов тоже оказался ответственным за социальные сети. Окончательно наш фирменный стиль – шутка, ссылка, картинка и песня – оформился после того, как из увольнения в «Ленту. ру» вернулся опытный Игорь Белкин. Опытным он был потому, что к тому времени за ним уже числилась @lentaruofficial – твиттер аккаунт «Ленты. ру», известный склочным характером своих ведущих, а также их редким остроумием. В общем, в феврале 2012 года мы стали еб*шить соцсетки по хардкору.

Идея с песнями, принадлежавшая Белкину, была, кстати, совершенно гениальной. Во-первых, она позволяла тонко шутить, используя название песни или ее содержание; например: Propaganda группы Sepultura в новости про Russia Today или Dismantle the Dictator от Revocation к новости про триумфальное возвращение Путина в Кремль. Во вторых, очень быстро наш паблик приобрел статус места для меломанов. Этому способствовало и появление постов #радиолентару. Они представляли собой музыкальную подборку на любую тему – от творчества Эдуарда Артемьева или академической музыки второй половины XX века до глитчкора и абстракта.

Поначалу мы не очень понимали, как работать с читателями. Одно было ясно – вся эта х*йня с опиньенмейкерами и прочий комьюнити-менеджмент нам не подходил. Не потому, что это все глупость, нет – просто мы в этом не разбирались и времени разбираться у нас не было. Как-то так получилось, что действовать мы начали по наитию – лезли в комменты и дичайше общались. С кем-то срались, кого-то хвалили, кому-то отвечали на вопросы, а кого-то банили.

Главным нашим отличием от остальных проектов была концепция личного пространства (точнее, наши ощущения превратились в концепцию после полугода срачей). Мы считали паблик продолжением редакции и к оценке комментариев и читателей подходили именно с этих позиций. То есть, скажем, приходит человек и начинает обкладывать вас х*ями. Что вы сделаете? Правильно, обкладываете его в ответ.

Эта простая мысль почему-то вызывала – и вызывает до сих пор – у людей разрыв шаблона. «Вы же СМИ!» – писали они гневно в ответ. Но паблик не был СМИ, он был нашей вотчиной, а мы обкладывание х*ями терпеть не планировали. Пусть при этом мы и выглядели не слишком вежливо, но это не вызывало диссонанса. Мы с Белкиным не самые вежливые люди и в реальной жизни.

Позже мы навострились писать в ответ что-то в духе «это наш корпоративный блог, а не место для хранения ваших ох*ительных мнений». И такая формулировка вызывала дополнительный разрыв шаблона. Особенно почему-то страдали тогда еще малочисленные поцреоты, забредавшие в наш паблик. Их были тысячи, но все эти встречи происходили примерно одинаково: они писали гадость; мы предупреждали их, что, мол, еще немного – и бан; они начинали вопить о том, что мы везде топим за свободу слова, а сами хуже Сталина; мы банили их с формулировкой про «корпоративный блог».

Со временем с некоторыми читателями у нас стали формироваться противоестественные отношения – что-то среднее между дружбой на расстоянии и клуба по интересам. С одной стороны, совершенно не хотелось знать что-то про их личную жизнь или делиться своими проблемами, с другой – вместе было весело сраться и траллировать на просторах нашего паблика.

Одним из первых таких людей оказался Валера Марков. Чтобы вы понимали всю неадекватность наших с ним взаимоотношений: я до сих пор (спустя два года после знакомства) ни разу не видел ни одной его фотографии, не знаю, где он живет и как его зовут по-настоящему. Валера прославился множеством замечательных срачей, непримиримостью, злопамятностью и тем, что все время позиционировал себя как гей. Поводом для нашего знакомства стал бан от Белкина – Валера попросил выпустить его на свободу, я не отказал.

Другим великим ленточным комментатором был Димка Валькович. В отличие от Валеры, про него известно сравнительно много – он из Белоруссии. Прославился Валькович невероятными креативами на актуальные темы. Вот, например, кусочек про Олимпиаду:

Мой дед


В далеком 2014 году мой дед участвовал в Великом Отечественном Строительстве. Он был совсем молодым, только закончил училище, когда на нашу землю пришла Олимпиада. Олимпиада пришла неожиданно, мы не были к ней готовы, но когда она грянула, все как один встали в колонны и пошли записываться в отряды Народных Строителей. Мой дед всю Великую Отечественную Стройку проработал водителем самосвала. Он бывал в таких передрягах, о которых ему и сейчас страшно вспоминать. Когда он рассказывает свои строительные истории, он плачет. Но мой дед выдержал все испытания с честью. Правительство наградило его медалью «Участнику Адлерского отката» и автомобилем «Ё-ока». Я горжусь своим дедом, он видел салют открытия и лежал в костюме асфальта на пути олимпийского огня.

Был еще комментарий к новости 2013 года о том, что министр экономразвития республики Карелия назвал ее республикой-промежутком:

«У нас нет ни хрена», – сказал министр, размешивая амфетамин в водке, налитой в пластиковый стаканчик, деревянной обгрызенной ложкой. «Ну ты поправь там, напиши от себя, – посмотрел министр на журналиста с надеждой, потом горестно вздохнул и добавил: – Хотя мне пох*й». Вытер ложку галстуком, хлебнул водки с амфетамином и уставился в закрашенное черной краской окно...

Со временем в нашем странном клубе оказалось множество людей. Были среди них и такие, с мнением которых мы с Белкиным отчаянно не соглашались. Но, несмотря на жесткость, мы были довольно либеральны с читателями. Например, в паблике обитал персонаж Император Слоник, яростный империалист, топивший за Великую Россию и Империю. Несмотря на все это, в том числе и ник, он был умным, интересным собеседником, всегда готовым поспорить.

Очень скоро у нас появился специальный чатик, где обитал «Лентач» (его организовала Маша из Минска). Я регулярно обращался к ребятам с просьбами сделать картинку к новости. Особенно это стало актуально после ухода Султана – рук не хватало, а Белкин хотел в отпуск, к семье. В какую-то из недель я остался на «Лентаче» один. И тогда этот чатик стал настоящим спасением.

Кстати, вопреки расхожему мнению, термин «Лентач» придумали читатели. Это они прилепили типичное бордовское «ач» к «Ленте», чем, конечно, вызвали отчаянный гнев «илиты». Девственники и малолетние школьники с этих ресурсов еще долго терроризировали наш паблик.

Очень скоро «Лентач» прославился, превратившись в собственный социокультурный феномен. В статье «Срач» на «Лурке», например, в качестве эталона срача приводится тред, получивший прозвище платинового. 3 августа 2012 года появилась новость о том, что «Вконтакте» разрешил в качестве супруга указывать в профиле человека того же пола. Обсуждение этой новости длилось более года, собрав в общей сложности 21 018 комментариев.

К несчастью, момент известности совпал с тем временем, когда на «ВК» обратили внимание в Кремле. Распечатками из МДК стали размахивать на заседаниях Госдумы, все узнали про существование «Детской моды», а затем и знаменитого «Аниме лучше ветеранов».

После скандала с соцсетями «Дождя» стало понятно, что так просто дальше работать не получится. В один из дней Галя принесла папочку, которую она получила от владельца «Афиши-Рамблер-Супа» Александра Мамута. Мамут же, в свою очередь, получил эту папочку от товарища Володина. В папочке были «компрометирующие», по мнению составителей, материалы на «Ленту. ру». Новостей там было немного, а вот распечаток «Вконтакте» и твиттера – предостаточно. Подборочка была и правда неплохая – мы с удовольствием проглядели наши лучшие посты.

В последний день старой «Ленты» было решено отдать паблик читателям. Тот самый чатик, который помогал в создании картинок, объявили новыми ведущими; Валера Марков – к тому времени уже Марк Шейн, поскольку первый профиль его был забанен – стал администратором сообщества, то есть главным. Читатели, предоставленные сами себе, решили заняться тем же, чем занимались и мы, – постить новости со смешными картинками. И картинки у них выходили смешнее.

Я не знаю, почему «Лентач» пережил «Ленту», и уж тем более не знаю, как это повторить. Но мне кажется, что будет забавно, если простейшие навыки общения с информацией пойдут в народ. Ну, то есть сейчас «Лентач» пытается заниматься написанием несложных новостей, переводом иностранных статей и прочим. Такое, если угодно, СМИ с открытым исходным кодом. Которое любая группа активных и заинтересованных людей сможет при желании повторить."

Какую херню ты написал. Александр Амзин

Александр Амзин – журналист; в 2005–2010 гг. работал в «Ленте. ру» – возглавлял рубрику «Экономика», затем IT; в 2010–2011 гг. – менеджер по связям с иностранными СМИ в «Яндексе»; с конца 2011-го – независимый медиаконсультант и аналитик, участник перезапуска «Ленты. ру».

"
У меня в шкафу стоит свиток. Два таких свитка мне заказали сделать главред «Ленты» Галя Тимченко и гендиректор Юля Миндер. Если осторожно вытащить бумагу, не задев бечевку и сургуч, то можно прочесть:

То, что сделал предъявитель сего, сделано по моему приказанию и для блага «Ленты.ру».

2 сентября 2009 года. Миндер.

Это мушкетерская охранная грамота от косяков, за которые обычно увольняют. Кардинал Ришелье – сосунок по сравнению с Миндер.

Я нашел типографию, договорился, одобрил сделанное и, когда отмечали «Десятилентие» [десятилетие «Ленты. ру»], внезапно получил один из этих свитков. Когда мне было 15, отец попросил перевести для знакомых инструкцию к крутейшему магнитофону, а затем подарил мне этот магнитофон. Ощущения те же.

...Я попал в «Ленту», потому что хотел жениться, а деньги закончились. На предыдущей работе, в финансовом консалтинге, харизматичный босс собрал персонал и объявил, что урезает всем зарплату вдвое. Шел 2005 год, я заканчивал институт, а «Лента» искала ведущих рубрик «Экономика» и «Интернет».

Я еще не окончил школу, когда принес первый материал в «Компьютерру», а в горе консалтинге навострился писать экономические тексты. Короче, я отправил резюме на обе позиции. И меня взяли. На одну. Писать экономические новости.

Главред Галя Тимченко и директор по развитию Слава Варванин гораздо позже сказали, что хотели меня уволить в первые две недели. Я сначала задыхался в дыму (в редакции курили), затем обзавелся ангиной, потом еще чем-то.

Первое мое воспоминание – придирчивый выпускающий Андрей Воронцов, которого поставили приглядывать за мной. Месяца два он надо мною измывался, не давая публиковать ни одну новость, пока не будет выверена каждая запятая. Этот метод – десятки придирок, после которых либо увольняются, либо начинают работать безошибочно, аккуратно, быстро, – я потом перенял. Как и фразу: «Пас-мат-ри, какую херню ты написал».

Сейчас, когда я пишу эти строки, прошло ровно девять лет с моей первой большой статьи в «Ленте». Тогда я еще не знал любимого в «Ленте» выражения «рабский труд, нищенская оплата», но в полной мере почувствовал на себе ее первую часть. До этого я никогда не работал так много и не изматывался так сильно. Месяца через два мне предложила работу очень крупная деловая газета. Я понял, что, наверное, делаю что то важное. И остался.

Рубрика «Экономика» быстро расширилась. Настолько быстро, что первого помощника для меня нанимало Высшее Руководство. Потом уже они признавались, что все собеседование состояло из вопроса «Какую газету читаешь?» (и ответа – «Ведомости»). Это то, что называется «Лента-стайл». Пока «Лента» не разделилась на четкие отделы, не перевалила за полсотни человек, многие решения принимались на удачу. И, что характерно, успешно.

Но с напарником, довольно эксцентричным парнем, мне не повезло. В каждом тексте крылись десятки мелких неточностей. Мы расстались после новогодних газовых войн с Украиной. Он дежурил на праздниках, а «Нафтогаз» пообещал нас похоронить. Я благодарен своему первому напарнику. Доведенный до отчаяния, я составил чек лист, обеспечивающий хотя бы формальную проходимость новости. Формат заголовка, структура, правила ленточного оформления. Около 20, а то и больше пунктов. Вскоре я обнаружил, что такой список полезен и для стажеров, а потом его взяли на вооружение и другие редакторы. Я его доработал, расширил и обнаружил, что пишу книгу «Новостная интернет-журналистика».

Если вдуматься, почти все, что я сделал полезного, было связано с «Лентой». Остальное крутилось около. Так, например, позднее получилось с журфаком, который пригласил меня читать лекции и помог издать книгу. А еще позднее, когда я открыл свой медиабизнес, меня оценивали в первую очередь по сконцентрированному ленточному опыту и достижениям.

Но есть и вещи, о которых обычно не говорят, но которые важны для меня самого. Я раньше этого не говорил, но очень горжусь тем, что нанял ленточных экономистов – Сашу Поливанова, Тошу Ключкина, Ирочку Рябову. «Ленту» без них представить невозможно.

Я уже говорил, что многие решения принимались на удачу. Но был и другой принцип – гибкость структуры. Люди, которые оставались с нами, не были узкими специалистами. У каждого было свое хобби – кино, Интернет, музыка, игры. Можно было быстро перебросить силы с одного направления на другое, даже если человек увольнялся или терял интерес к теме.

Довольно скоро мое двойное резюме пригодилось. Целый блок рубрик («Интернет», «Технологии», «Игры») остался бесхозным, и я его возглавил, а экономикой занялся Саша Поливанов, быстро показавший, насколько он круче в этой области (а еще в шведском языке и спортивных онлайнах, но это другая история).

История рубрик «Интернет» и «Технологии» столь же увлекательна, сколь и проста. Мы вдвоем-втроем делали лучший IT-ресурс для обычных людей. Мы не разбирали смартфоны, не замеряли напряжение на ножках процессора, не писали многоумных обзоров с десятками картинок. На этом поле уже играли, и было бы глупо повторять их путь. Поэтому мы нашли свой. Человеческие «Технологии», социальный «Интернет» с блогобзорами, консоль-но-фанатские «Игры». Все это появилось позже в десятках изданий, но в Рунете мы были в числе первых. Уход из «Ленты» – это не горестное событие. Обычно у человека был орбитальный период. Он уходил, потом возвращался, потом менял должность и снова уходил. Иногда его увольняли, а затем он возвращался. Кое-кому удавалось повторить это, кажется, четырежды.

Я ушел, потому что очень устал. Перешел в PR-отдел «Яндекса» – лучшей IT-компании в России. Продолжил преподавать на ставшем родным журфаке МГУ. И строчил под псевдонимом колонку за колонкой в «Ленту». Можно увезти девушку из деревни, но нельзя увезти деревню из девушки.

А еще позже я заболел и уволился и из «Яндекса». Возвращаться в «Ленту»? Тогда еще действовал жесткий и справедливый принцип «удаленно работать нельзя», а на обычные 60 часов в неделю меня уже не хватало.

В результате я основал свой бизнес. Я помогаю СМИ, редакциям и пиарщикам писать лучше и четче. Это довольно просто – за пять лет работы в «Ленте» я написал тысяч восемь новостей. Рефлекс выработался, осталось формализовать знание. Мой орбитальный период составил года полтора-два. Потом я вернулся, но в новом качестве. Я, конечно, был не один такой. В какой-то момент выпускающий «Ленты» Антон Лысенков эмигрировал в более благополучную, но бедную Латвию и зарабатывал текстами и новостями на самых разных сайтах. Неудивительно, что мы быстро стали сотрудничать, и всякий раз, когда он возвращался в Москву, мы встречались, обсуждая все, что накопилось за пару месяцев.

В начале 2012 года мы с бывшим выпускающим «Ленты» Тошей Лысенковым, прилетевшим тогда из Риги, сели в «Елках-Палках» и очень быстро обнаружили, что говорим исключительно о родном издании. «Лента» в тот момент совершила качественный рывок – сильнейший отдел специальных корреспондентов, готовность к крутым текстам и выстраиванию визуальной стратегии. Но все эти усилия пропадали втуне, потому что дизайн, не оформительская часть, а более важная структурная – механизм издания – были не готовы к этому рывку. Когда ты для анонса материалов лезешь в код на боевом сервере, в этом есть что-то неправильное.

Насколько я помню, «Лента» собиралась решать эту проблему отдельным продуктом, отделить хорошие тексты от обычных. Это было столь же очевидно, сколь и неправильно. Перефразируя Пелевина (тот говорил про бабки): не могут же за текстами стоять другие тексты. Иначе непонятно, почему одни спереди, а другие сзади. Сама по себе задача «знаю издание, хочу составить пазл» – ужасно увлекательная. А в «Елках-Палках» неограниченный подход к салатам, так что нам никто не мешал. Мы с Тошей начали накидывать какие-то квадратики буквально на салфетках. Квадратики (и особенно прямоугольники) выглядели многообещающе, хотя и были понятны исключительно нам самим. Мы подумали, что из «Ленты» неплохо было бы сделать одновременно три британские газеты – The Times, The Guardian и The Daily Mail. Информационную, дискуссионно-аналитическую и развлекательную. Это было далеко от той «Ленты», которая потом получилась, зато мы вечером налепили полтора десятка слайдов и отнесли их Гале Тимченко.

Это был первый случай, когда я увидел, как один человек может понять каракули другого на каком-то глубинном уровне, раз и навсегда. Помню только, что очень быстро Галя позвала главу техотдела Заура и сказала, что всю косметику, над которой они работали тогда, надо отставить. Будет новый сайт. «Ну слава богу», – сказал Заур. Потом была куча работы, аналитики, яростных обсуждений и споров. Я чертил графики, показывал распределение кликов здорового человека и «Ленты. ру». Это потом читатели думали, что мы что-то рисовали для них. Мы делали автомат Калашникова для себя. Предельно функциональный, отвечающий всем нашим нуждам, в первую очередь – нуждам редакции и выпускающих. В автомате Калашникова все прекрасно, и каждая фитюлька работает на основную функцию – убийство. То же самое было и у нас. К любой мелочи мы применяли два основополагающих принципа. Во-первых, спрашивали себя: «Мы это делаем, чтобы что?» – а во-вторых, всякий раз напоминали друг другу, что поступать надо не тупо, а со смыслом.

Это потом дизайнеры укоряли нас за то, что ссылки не подчеркнуты. Когда десяток человек перепридумывает издание с многомиллионной аудиторией, а придираются к ссылкам – это победа.

После перезапуска я, конечно, остался. Никто не знает будущего, а мы много чего переизобрели как снаружи, так и изнутри. Конечно, я отвык быть наемным сотрудником. Но одновременно – как независимый консультант – вернулся в гнездо. Независимость – это не просто слово. Она очень важна для всех. Когда подчиненный спорит с начальством, это рискованно. Когда подрядчик с заказчиком – это нормально. Конечно, «Лента» была больше чем якорным клиентом. Формально два-три дня в неделю я занимался аналитикой, аудитом, отчетами и другими скучными вещами. Неформально – мы бесконечно что-то друг другу доказывали, спорили, выдвигали гипотезы, сами задавали и сами отвечали на сотни вопросов. И смотрели, как «Лента» развивается, получает приз за лучший дизайн в мире, а потом еще входит в пятерку крупнейших европейских изданий. Думаю, за 2013 год «Лента» прошла больший путь, чем за предыдущие лет пять.

За пару дней до разгрома я посмотрел на график числа просмотров страниц пользователем за месяц. В этот график, если вдуматься, входит все – лояльность пользователя, его активность, число возвратов на сайт. С 2011 года этот показатель падал. А после перезапуска – почти непрерывно рос. Прошел год, и мы поняли, что пользователи действительно разглядели качество, которое редакция стала производить в промышленных масштабах, оставляя позади всех остальных. В марте и апреле старая редакция ушла, и этот показатель рухнул. И уж конечно, я ни минуты не сомневался, уходить или нет, когда пришла новая «вежливая редакция». Я как-то подсчитал – на «Ленту» пришлась половина моей трудовой жизни и четверть всей. Это просто так не проходит. Но, наверное, даже в ядерном взрыве можно найти что-то хорошее. Редакторы «Ленты» сейчас разлетелись по доброму десятку изданий и всюду привнесли свою экспертизу.

Вот и все, что я могу сказать про Вьетнам."

Мечтатели. Иван Колпаков

Иван Колпаков – журналист, редактор, с 2001-го по 2011-й работал в пермских изданиях (в 2008–2009 гг. – главный редактор журнала «Компаньон magazine», в 2010–2011 гг. – главный редактор интернет-газеты «Соль»); в 2012–2014 гг. – начальник отдела новых медиа и специальных корреспондентов «Ленты. ру».

Рабский труд, нищенская оплата. Константин Бенюмов

Константин Бенюмов – журналист, редактор, историк; в 2000-е работал в «Коммерсанте», сотрудничал с РБК-daily и «Ведомостями»; в 2010–2014 гг. – редактор «Ленты. ру», в 2012-м возглавил рубрику «Интернет и СМИ».

Передние края. Андрей Козенко

Андрей Козенко – журналист, редактор, работал в газете «Саратов», в нижневолжской редакции «Коммерсанта», с 2005-го по 2012-й – корреспондент отдела «Общество» федерального «Коммерсанта»; с 2012-го по 2014-й – специальный корреспондент «Ленты. ру».

Язык. Кирилл Головастиков

Кирилл Головастиков – журналист, филолог; в 2008–2014 гг. работал в «Ленте. ру» – новостным редактором, мониторщиком, культурным обозревателем, также возглавлял отдел «Культура» и вел редакционный твиттер.

Стихи о «Ленте». Ирина Меглинская

Ирина Меглинская – куратор, эксперт в области фотографии, с 1998-го по 2008-й возглавляла фотослужбу ИД «Афиша», в 2010-м основала галерею «Меглинская»; в 2012–2014 гг. – фотодиректор «Ленты. ру».

Онлайн. Александр Поливанов

Александр Поливанов – журналист; в 2006–2014 гг. работал в «Ленте. ру» – новостным редактором, руководителем рубрики «Экономика», заместителем главного редактора.

Пестрая лента. Светлана Рейтер

Светлана Рейтер – журналист, в 2012-м стажировалась в Колумбийском университете от фонда Пола Хлебникова, лауреат премии «Политпросвет» 2013-го; в 2013–2014 гг. – специальный корреспондент «Ленты. ру». Во вступительной главе она рассказывает свою версию того, как происходил «разгром Мамута».

Уже история

Рассказ о том, как Светлана начинала работать в «Ленте».

Самое лучшее

Главные выводы из полученного опыта.

Moneyball. Галина Тимченко

Галина Тимченко на рабочем месте в редакции «Ленты.ру» в эфире телеканала CNN в мае 2001 года. Тогда она — «простой» редактор-мониторщик, главным редактором она станет в 2004 году. Другие кадры репортажа CNN см. здесь.

Галина Тимченко – редактор, в 1996–2000 гг. – сотрудник ИД «Коммерсант»; с 1999-го по 2014-й работала в «Ленте. ру» – мониторщиком, шеф-редактором, а с 2004 года – главным редактором. Полный текст:

"Лет 20 подряд я собирала дурацкие фразы из фильмов. Речь не о великих (и затасканных) «это могло бы быть началом прекрасной дружбы» или «жизнь – это коробка с шоколадными конфетами; никогда не знаешь, что внутри». В моей коллекции были «проходные» фразы вроде разговора Керри Бредшоу с мужчиной ее мечты: «Потому что мы с тобой, мой друг, как красная стена в спальне. Идея отличная, но на практике выходит ерунда». Или монолог Бена Аффлека из «Умницы Уилла Хантинга»: «Знаешь, какое у меня самое любимое время дня? Когда я после работы подъезжаю к твоему дому, иду по дорожке и надеюсь, что ты просто взял и уехал из этого чертового города, надеюсь, что вдруг тебя там уже нет».

Года три назад я посмотрела Moneyball. Нет, одной фразой для коллекции тут было не обойтись. Знаете, с чего начинается конфликт в фильме? Со слов главного героя: «Вы даже не понимаете, в чем наша проблема. Есть богатые команды, есть бедные, потом 50 метров говна, а потом мы – мы никто, мы доноры органов для богатых. Нужно изменить игру». Это было о нас, о «Ленте. ру».

«Мы последняя собака в стае»

До какого-то момента именно так все и было. «Форбс», «Интерфакс», РИА Новости, Би-Би-Си, «Яндекс», их было много – они следили, они выделяли одного или нескольких сотрудников и перекупали. Быстро, технично, как говорится, ничего личного. Мы же, работавшие в условиях замороженного бюджета, жесткой экономии на всем, бесконечного снижения костов, постоянной смены руководства холдинга не могли им противопоставить ровным счетом ничего.

У нас уже была миллионная аудитория, наши новости читали на радио и перепечатывали в регионах, мы были поставщиками контента для сотен, если не тысяч новостных изданий, но для отрасли по-прежнему не существовали. Мы даже одно время записывали варианты «стыдливых ссылок»: там был и «поисковик «Лента. ру», и «в Интернете сообщают», и «на одном из сайтов указано», а также наше любимое: «Лента» – это какой-то агрегатор ведь, правда?»

Тем не менее, если утром я не успевала посмотреть «морду», по дороге на работу я включала практически любую из станций в FM-диапазоне – и через пять минут точно знала, что у нас на главной странице. Ленточные форматы копировали, ленточные онлайны стали отраслевым стандартом, ленточные спецпроекты породили несколько десятков клонов. На отраслевых конференциях меня рвали на части, расспрашивая о том, как мы работаем. Крупный олигарх, посмеиваясь, рассказывал, что на очередном приеме у Путина, когда стало ясно, что лидер опять опаздывает, присутствующие за праздничным столом достали айфоны и айпеды, а он прошел у них за спинами: «У вас очень успешный ресурс, Галя, почти у всех я видел открытую «Ленту».

И все же мы были последней собакой в стае – «последыш» это ведь не самый грязный, не самый слабый или болезненный. Это тот, чье присутствие никак не влияет на жизни окружающих.

«Это непредставимо – сколького вы не знаете об игре, в которую играете всю свою жизнь»

Летом 2010 года мы созвонились с тогдашним руководителем «Яндекс. Новости» Левой Гершензоном. Сервис тогда был более чем открыт для всех новостников. Ежегодные праздники были единственным событием, на которое «тусовка» приезжала практически в полном составе за неформальным общением и честным разговором о том, что происходит.

Я попросила Леву помочь мне собрать на площадке «Яндекса» главных редакторов онлайн-СМИ: нас стало много, мы толкались на одной поляне, ссорились по пустякам и не замечали настоящих угроз. Мне тогда казалось, что разговор по существу что-то может изменить. Нам нужны были отраслевые стандарты, нам было пора создавать не очередную околочиновничью структуру, а настоящую гильдию, где профессионалы говорят на одном языке, где, в конце концов, знают, что такое гамбургский счет.

У нас не получилось. Но это не главное. Я тогда своими глазами увидела, что готовы обсуждать, о чем готовы спорить главреды самых крупных изданий. Я, к своему ужасу, поняла, что их представления о профессии устарели уже лет десять как.

Коллеги, собравшиеся тогда в «Яндексе», в большинстве совсем ничего не знали об аудитории, ее привычках и сценариях поведения. Они боялись конкуренции там, где ее не было вообще, – отказывались от гиперссылок в надежде на то, что читатель останется у них на сайте, если ему будет некуда пойти. Они яростно боролись против «копипейста» (явного и мнимого), считали слова, чтобы их конкуренты не превышали 30-процентный объем разрешенного цитирования, коллекционировали «звезд», надували щеки и кричали о ценности бренда, но вообще не знали о скорости и правилах обновления информации, о точках входа на сайт, о структуре онлайн-издания, о пути читателя по сайту и новых форматах. Им было неведомо, сколько времени тратят читатели на посещение новостных ресурсов, они скрывали статистику, не верили в контент-анализ и не доверяли цифрам, они боролись за место в выдаче «Яндекс. Новостей», но не понимали, почему их «крутые» заголовки не «считываются» в Интернете, они множили сущности и по-прежнему слегка стеснялись работы в онлайне, считая работу в бумаге более почетной. Более того, они искренне верили, что главный редактор должен заботиться только о буквах, которые складываются в слова, которые складываются в предложения, которые складываются в текст, который складывается на сайт.

Почти всю свою профессиональную жизнь я говорила, что нет такой профессии – интернет-журналист. Что это те же обычные журналистские навыки и умения, но в слегка ускоренном варианте. Теперь я думаю, что ошибалась, во всяком случае, в отношении главредов. Профессия редактора в онлайне отличается от газетного редактора так же, как заплыв в открытом море отличается от заплыва в бассейне.

Мы, может, и считались тогда аутсайдерами, но мы были злые, голодные, тренированные, хорошо знали тех, для кого работали, внимательно следили за мировыми лидерами, не боялись потерять авторитет среди коллег – на тот момент у нас его просто не было. И мы верили, что наше место – в высшей лиге.

«Если мы попытаемся играть как Yankees здесь, мы точно проиграем им на поле»

В нашем случае той самой командой из высшей лиги, против которой нам предстояло сыграть в финале, было РИА Новости. Они отставали от нас и по аудитории, и по глубине просмотра, и по времени на сайте, но у них был в нашем понимании неограниченный бюджет: против 50–60 ленточных редакторов играли полторы тысячи человек с хорошими зарплатами, и это не считая других специалистов. У них были гигантский фотоархив, новая студия инфографики, медиалаборатория. Наконец, они росли – и росли слишком быстро. Победить их на их же поле было почти нереально, значит, нужно было перенести игру на свое.

У них практически нет стоящих лонгридов? У нас они есть, и новую «Ленту» мы строим именно так, чтобы перенести центр тяжести на собственные материалы. У них постоянные колонки вне зависимости от повода? У нас их не будет – мы публикуем всегда только то, без чего обойтись нельзя. Обладая богатейшей фотобазой, сокровищем, они по-прежнему были текстоцентричны. Отлично, мы с легкой руки Ирины Меглинской (правда, она называла это волшебным пенделем) поняли, насколько фотовизуальный контент важен для читателя. Видео в русском Интернете (и в РИА тоже) по-прежнему было представлено или говорящими головами, или мутной картинкой с айфона в стиле Lifenews. Мы в это время уже вели переговоры с создателями «Срока». Пивоваров-Костомаров-Расторгуев должны были стать частью «Ленты» и показать новый формат видео в сети.

И тут мне принесли внутренний стайлгайд РИА. Да! Их редакции не разрешалось ссылаться на блоги и соцсети, их редакция была законодательно ограничена в выборе ньюсмейкеров и комментаторов; у нас же таких ограничений не было. Их отдел соцмедиа работал на охват аудитории, их волновало лишь количество подписчиков, нам же нужны были живые читатели, мы делали все, чтобы люди из социальных сетей переходили на «Ленту», и у нас это получалось.

У них в каждом отделе работали десятки человек, мы обходились единицами. Мы явно были эффективнее.

Я начала понимать, что РИА уязвимы. У нас были все шансы, чтобы не пустить их вперед.

«Новый подход: считаем карты за блэкджеком, чтобы выиграть у казино»

В какой-то момент нам дали возможность вздохнуть. Раф Акопов, еще год назад отказавший нам в шансе на развитие, сказал: покажите, что продажи рекламы растут, и я обещаю, что дам вам возможность развиваться без оглядки на «Рамблер». Очередное новое начальство «Рамблера» (наконец-то это были люди не из телекома, не из бизнеса, не из IT, а из медиа – более того, они были свои, «афишевские») выделило нам первого в истории «Ленты» своего собственного настоящего сейлз-менеджера. Продажи пошли вверх, и через полгода Акопов сдержал обещание: нам дали денег на развитие, нас перестали душить запретами. И вот тут пришло время считать карты.

Можно было нанять «звезд», можно было переманить назад тех, чей уход стал для нас почти критическим, можно было, наконец, получить маркетинговый бюджет и начать офлайновое продвижение «Ленты», которая к тому времени была стабильно второй (манипуляции с трафиком так и остались пока главной экспертизой лидера рейтингов – РБК). Можно было жить с оглядкой на РИА Новости, нашего настоящего главного конкурента. Мы решили по-другому: мы не будем бегать по конференциям и тратить деньги на вечеринки и «ивенты», но попытаемся сделать лучший сайт на русском языке, технически и содержательно безупречный настолько, что не замечать нас станет просто неприлично.

Расклад получался такой: у нас появился первый со времени создания шанс сделать «все правильно». Второго нам уже точно не дадут. Козырей на руках было немного: мы наконец создали настоящий тех-отдел, у нас появилась отличная собственная CMS с огромными возможностями, редакция привыкла работать в режиме максимальной эффективности, мы не были связаны никакими обязательствами, у нас была почти полная свобода действий.

С другой стороны – «Лента» за 13 лет превратилась в склад забытых вещей и событий, для работы с архивом и форматами нужно было издавать многотомный «мануал», редакция была структурирована по формальным признакам, все работали за всех и отвечали за все. Одним словом, процветал колхоз. После нескольких недель бесконечных разговоров я наконец объявила дорогой редакции, что нам нужна новая «более лучшая «Лента». Старая будет похоронена. Я вполне отчетливо понимала, что колеса придется менять на ходу. Мы не сможем остановиться ни на один день. За всю историю «Лента» останавливалась лишь однажды. «Подвисали» мы до 2010 года регулярно, потом, к счастью, усилиями Заура Абасмирзоева и его команды регулярные DDoS-атаки нас практически не беспокоили, а остановил нас только блэкаут в Москве. Во всех остальных случаях (аварии, отключение электричества, перенос дата-центров) мы моментально разъезжались по домам и работали удаленно.

Мы начали считать: три месяца смотрели в цифры, схемы, таблицы, облака визуализации и графики. Сравнивали посещаемость рубрик с читаемостью рубричных материалов с главной страницы, выясняли, как наличие фотографии влияет на кликабельность, анализировали, материалы каких рубрик выносят на главную редакторы и сравнивали картину с тем, какие материалы предпочитает аудитория. Мы смотрели, куда уходят из новостной заметки, откуда приходят в рубрики, ввели в обиход слово «антитоп» и сделали еженедельный разбор полетов обязательным для всей редакции. Мы осознали, что лишь 30 процентов читателей отдают предпочтение большим материалам, а 70 по-прежнему читают лишь новости.

То, что считалось естественным, оказалось всего лишь дурной привычкой: «Лента» в полном соответствии с названием занимала 16 экранов непрерывного скролла, это была настоящая лента новостей. Но цифры говорили, что первый экран интересует больше 50 процентов читателей, до второго и третьего добираются восемь и семь процентов соответственно, а посещаемость остальных плавно стремится к нулю. Их скроллили, читали заголовки и двигались к любимым рубрикам – «Оружию», «Из жизни» и «Самому популярному за сутки». И тут пришлось вспомнить Римму Маркову из «Покровских ворот»: «Резать к чертовой матери!», то есть укрупнять. 16 экранов превратились в четыре, 23 рубрики – в девять блоков. Ни один в мире юзабилист или маркетолог никогда не согласился бы на то, что сделали мы, – мы спрятали самую популярную рубрику «Оружие» в блок «Наука и техника», а рубрику «Игры» вписали в «Культуру»; мы все делали не по правилам.

Через три месяца благодаря усилиям Саши Амзина и Антона Лысенкова родилась концепция «трех экранов» («информируем, обсуждаем, развлекаем»), которая и легла в основу архитектуры сайта. Исходя из нее, и сделал дизайн Саша Гладких (спустя полгода он получил премию за лучший дизайн новостного сайта в мире). И тогда пришла пора перекраивать редакцию.

«Из 20 тысяч игроков мы вполне можем выбрать 25, собрать чемпионскую команду, которая нам по карману. Потому что все остальные недооценивают их. Это будет как остров сломанных игрушек»

Когда-то давно одна из работавших в «Ленте» ночных редакторов написала в своем живом журнале о редакции: «Мне хорошо тут, в этом странном сборище фриков и аутистов». Компания и правда подобралась диковатая: биологи, программисты, историки, математики, филологи, учителя информатики, экономисты, бывшие бармены и бывшие водители трамвая и несколько журналистов для разнообразия. При том что в 23 рубриках работали в лучшем случае по двое, каждый из них был самостоятельной боевой единицей, не слишком пригодной для подчинения. Мало кто из них тогда прошел бы отбор в «серьезные» СМИ – там смотрели на анкеты и внешний вид.

И если бы я ориентировалась на «звезд» или «управляемое большинство», начальниками отделов стали бы, очевидно, самые «заслуженные» (или самые удобные и неконфликтные). Мне же нужно было так расставить игроков на поле, чтобы «матч состоялся в любую погоду».

Именно поэтому «Россией» командовал Антон Ключкин, мой антагонист, самый яростный спорщик, самый упертый государственник, самый жесткий начальник и самый надоедливый проситель – ни один из начальников рубрик не требовал столько премий и поощрений для своих. Именно поэтому в «Бывшем СССР» царил Петя Бологов. Он был никудышным планировщиком и организатором, ненавидел советоваться и обсуждать темы, но рубрика была маленькая и очень дисциплинированная, а ситуацию на постсоветском пространстве он знал как никто.

«Мир» отошел Энди Кузнецову. Он был грубиян и любитель поспать, но обладал энциклопедическими знаниями, к тому же с охотой внедрял новые форматы. «Экономикой» рулил Саша Поливанов. Самый амбициозный и холодный из всей редакции, он тем не менее понимал, что бизнес никогда не будет нашим «паровозом» – и до поры просто держал планку. Амбиции же удовлетворял в спортивных онлайнах и спецпроектах.

«Наука и техника» – вотчина Андрея Коняева. Он делал кошмарные синтаксические и грамматические ошибки, откровенно хамил коллегам, никого не подпускал к своему хозяйству, жестко высмеивал любое невежество. Но именно у него команда работала как часы, за полтора года после запуска в блоке не было ни одного сбоя.

«Интернет и СМИ» остались за Костяном Бенюмовым. Его почти не было слышно на редколлегиях, он придерживался политики «мягкой силы», редко задерживался и никогда не выглядел чрезмерно увлеченным. Костян был точен и высокоорганизован, вырастил отличных специалистов, блок его поднялся с последних строчек внутреннего рейтинга до первой пятерки.

«Из жизни» вела «веселый редактор» Ленка Аверьянова, и единственный подчиненный у нее появился только в последние месяцы. Она совершенно искренне считала, что ни один из нас не стоит слезинки любого существа, покрытого мехом и пухом. Она идеально уравновешивала этот суровый «мужской клуб».

После долгих переговоров я вернула в «Спорт» Андрея Мельникова. Я не сильно верила в спортивную журналистику, но исключительный талант Мельникова, помноженный на здравый смысл и убойное чувство юмора, вывел наконец блок из годовой спячки.

«Культура», как и положено, далась нам тяжко. И только за полгода до развала редакции мы наконец смогли найти в Тане Ершовой человека, помирившего консерваторию с Голливудом.

Отдел спецкорреспондентов создал и командовал им Иван Колпаков. У него была, что называется, «свинцовая задница», он заставлял авторов переписывать тексты столько раз, сколько нужно, он иногда срывал дедлайны именно из стремления к совершенству, часами и днями ругался с Ильей Азаром, отвечал на десятки звонков Светы Рейтер, пинал прекрасного и легкомысленного Сашу Артемьева, пестовал Даню Туровского, поддерживал Андрея Козенко, принимал тексты ночью и в выходные, «разруливал» проблемы спецкоров, он никогда не сдавал «своих» мне, главному реактору, он и правда иногда выглядел отцом-одиночкой, оставшимся с пятью детьми на руках. Кроме того, он знал, кажется, всех пишущих и практически безошибочно выбирал авторов для «Ленты».

И наконец за порядком в текстах и в редакционной жизни следил Дмитрий Анатольевич Иванов. Он работал в «Ленте» с самого начала, он был незаменим, но и невыносим иногда. Несколько раз он «выгорал», он долгое время считал своим основным местом работы МГУ, в котором преподавал зарубежную литературу, он с завидной регулярностью выпадал из новостной картины дня, он не интересовался новыми медиа и модными трендами. Особую радость редакции, обычно не смевшей возражать Иванову, доставляли его «открытия»; так, в 2013 году, кажется, он сообщил редколлегии, что посмотрел «Титаник», который оказался неплохим фильмом. Однако если бы не он, мы никогда бы не удержали формат, мы не смогли бы передать знания новичкам. Он тренировал редакторов, он вычитывал все тексты, он строго следил за форматами, он учил нас языку, он видел то, чего мы за суетой не замечали вовсе. Благодаря ему у нас была «Лентапедия».

«У них ничего не выйдет. Этот парень купил билет на «Титаник»

«Я запрещаю перезапуск! Ты прыгаешь с завязанными глазами в пропасть. Ты потеряешь аудиторию, а холдинг останется без денег. Когда ты провалишься – не приходи, мне тебе нечего будет сказать», – так отреагировал директор «Рамблера» Николай Молибог на новый дизайн. То, что получилось, имело слишком мало общего с прежней «Лентой». Начальство категорически требовало, чтобы мы «выкатили» новый сайт сначала на пять-десять процентов аудитории и посмотрели, как воспримет эти изменения читатель.

Но я-то помнила, какую волну ненависти мы получили после предыдущего дизайна, а он был более чем щадящим. Читатели проклинали нас долго и сладострастно. Кроме того, и первый, и второй варианты «Ленты» делала «Студия Артемия Лебедева». Новый дизайн разрабатывал почти не известный тогда в медиа Саша Гладких. Годом раньше мы выпустили с ним два проекта – «Дни затмения» и «Страна, которой нет». Это потом мы смотрели на знаменитый Snowfall и осозновали, что применили те же приемы двумя годами ранее.

А перед запуском холдинг разделился: арт-директор полностью поддерживала нас, директор по продуктам считал, что мы провалимся.

Я стояла на своем: СМИ – не сервис. Когда любая газета меняет шрифт, цвет, верстку, она не советуется с дорогими читателями, как им будет приятнее. В этом случае ты или попадаешь в аудиторию, или теряешь все.

Осенью 2013 года редизайн сделала «Газета. ру» – наш исторический конкурент, отстававший от «Ленты» год за годом все больше, но по-прежнему уважаемый и крупный ресурс. Это была катастрофа. За пару недель до их запуска я прочла интервью тогдашнего главного редактора Михаила Котова и поняла, что мы делаем одно и то же. Я подозревала своих сотрудников в сливе, я допрашивала всех в отрасли, что и как будет в «Газете», я пыталась остановить наш перезапуск. Я запаниковала.

Когда мы увидели новую «Газету. ру», я выдохнула. То, что на словах звучало как прорыв, выглядело лоскутным одеялом. В структуре и навигации было столько ошибок, что мы устали их считать. Кроме того, сразу после запуска у «Газеты» было несколько серьезных технических сбоев. Особое злорадство у публики вызвал логотип, его сравнивали с какашкой, обвиняли «Газету» в краже логотипа у Guardian, издевались над кокетливой завитушкой вместо пера, которое, судя по всему, старались изобразить авторы.

Я помалкивала, через пару месяцев под таким же обстрелом предстояло выстоять нам. Мы продолжали работать, а я совсем перестала спать.

Непонятно с чего я решила запускаться 13.01.13 в 13.01. Конечно, ничего не вышло. Только перенос архива занял дополнительные трое суток, и мы назначили «День Д» на 21 января.

Накануне на последнем совещании мы решили немного драматизировать ситуацию и остановиться ровно на час. В 11 утра наш безумный клоун Игорь Белкин повесил на главную страницу «заглушку» с фотографией своего кота Мони и надписью «Через час здесь будет новая «Лента. ру», а я объявила режим тишины. Мы впервые в истории «Ленты» запретили всем без исключения писать в соцсети, в ЖЖ, отвечать на смс, аськи и все остальные сообщения в мессенджерах. В полдень мы стартовали.

«Я уже очень давно в этом бизнесе. И не ради рекордов. Вот где люди ломаются: если мы не выиграем последнюю игру серии, нас забудут, нас просто вычеркнут. И все, что мы совершили, не будет значить ничего. Если выиграют другие – они молодцы. Но если выиграем мы с нашим скромным бюджетом – мы изменим игру. Вот чего я хочу: чтобы это что-то значило»

Я совру, если скажу, что сразу поняла, что это успех. Мы стартовали без технических накладок. Движок работал как надо. Мы хорошо спланировали публикации и начали, по выражению Иры Меглинской, «кормить публику черной икрой» – нам не хватало второго экрана, чтобы показать все, что у нас было. Я боялась смотреть в статистику, но через два месяца Саша Амзин торжественно принес мне сводку: мы вышли на декабрьские показатели и пошли в рост.

В марте мы получили престижную премию SND за лучший дизайн сайта. К лету вошли в пятерку самых читаемых сайтов Европы, став самым читаемым русскоязычным СМИ в онлайне. Нас цитировали, нам подражали, мы «по приколу» начали собирать коллекцию «клонов», в стране не было ньюсмейкера, недоступного для нас. Миллион посетителей в день, миллион двести, миллион триста… У нас получилось.

Перед Новым 2014 годом я собрала дорогую редакцию в большой переговорке в «Рамблере». За год мы пересекли отметку в сто миллионов посетителей, наши публикации прочитали полтора миллиарда раз, одна из наших публикаций собрала миллион просмотров, наши фотоистории просмотрели 30 миллионов раз, видео – 13 миллионов.

Мы ликовали. Мы поверили в то, что победили. Мы подумали, что можем без помощи властных структур, без пиар-технологий и покупного трафика, без инвестиций и джинсы, без приглашенных звезд и эффективных менеджеров стать крупнейшим независимым СМИ в России. Мы были уверены, что изменили правила игры. Нам оставалось два месяца до конца.

«Вот дерьмо, я хотел выиграть здесь, правда хотел. Но мы проиграли. Такое не забывается»

Может быть, хорошо, что история «Ленты. ру», какой ее знали до появления в ее стенах «вежливой редакции», закончилась на взлете. Нам не пришлось решать – публиковать или нет репортажи из Украины, их просто не стало, нам не пришлось согласовывать тексты с пиар– и джиар-службами холдинга, нам не пришлось замалчивать события, нам не пришлось искажать информационную картину в угоду политике и бизнесу, нам не пришлось врать читателям.

Я не хочу вспоминать, как после разговора с владельцем «Ленты» собрала редколлегию, как упаковала вещи, как ребята из «Мотора» подогнали машину к подъезду и погрузили мои коробки, как я представила своим сотрудникам равнодушного человека в дорогом костюме, который с этого дня получил в свое распоряжение издание, которого не заслужил. Я не хочу вспоминать, как я узнала, что на следующий день на столе у него лежали 40 заявлений об уходе, а через два дня – еще 20. Я не хочу вспоминать, как на прощальной вечеринке редакция скандировала: Лента! Лента!» – я не хочу отвечать на сотни сочувственных сообщений в фейсбуке и почте.

Мы ничего не смогли изменить, кроме самих себя.

* * *

В тот день, подписав все бумаги, я вышла из редакции во двор Даниловской мануфактуры, почистила от случайного мартовского снега машину и села за руль. История «Ленты. ру» для меня закончилась. Мы проиграли. Я по-прежнему хочу изменить эту игру".

Постскриптум № 1 Последняя летучка

Расшифровка последней летучки с участием бывшего главного редактора «Ленты. ру» Галины Тимченко (на ней сотрудникам представили нового главреда) была опубликована в интернет-газете «Слон» 13 марта 2014 года — копия в Вебархиве.

Постскриптум № 2 Дорогим читателям от дорогой редакции

Полный текст: "Обращение редакции к читателям в день увольнения Галины Тимченко

Дорогие читатели!

Сегодня, 12 марта, собственник компании «Афиша-Рамблер-SUP» Александр Мамут уволил главного редактора «Ленты. ру» Галину Тимченко. Новым главным редактором назначен Алексей Гореславский – заместитель генерального директора по внешним коммуникациям.

К сожалению, это не штатная рокировка, поэтому требуются некоторые пояснения. Мы считаем, что это назначение является прямым давлением на редакцию «Ленты. ру». Увольнение независимого главного редактора и назначение управляемого, в том числе напрямую из кремлевских кабинетов, человека – это уже нарушение закона о СМИ, говорящего о недопустимости цензуры.

За последние пару лет пространство свободной журналистики в России драматически уменьшилось. Одни издания напрямую управляются из Кремля, другие – через кураторов, третьи – редакторами, которые боятся потерять работу.

Некоторые СМИ закрылись, иные закроются в ближайшие месяцы. Беда не в том, что нам негде работать. Беда в том, что вам, кажется, больше нечего читать.

Мы, безусловно, предполагали, что придут и за нами.

Мы верим, что это не навсегда. В любом случае вы, дорогие читатели, должны об этом знать.

Надеемся, что до скорых встреч.

Ваша дорогая редакция".

Фото

Книга заканчивается подборкой из фотографий из жизни редакции разных времён. Всего более 20 фотографий. Некоторые из них:

• 

  Третья из известных бумажных фотографий офиса в Большом Гнездниковском переулке, который снял для купленной им за 100 тысяч долларов Ленты.ру Сергей Васильев. Сфотографирована неизвестно кем в 2000 году неизвестно по какому поводу. Взята из книги «Дорогая редакция». Всё. Нету больше известных бумажных фотографий этого офиса, но есть скриншоты посвящённого Носику репортажа CNN из этого офиса

---

Ссылки

• Материалы:История постсоветской отечественной журналистики — Я. В. Солдаткина, Московский педагогический государственный университет, 2015, анализируются книги «История русских медиа» и «Дорогая редакция»