Изменения

Не 7, но 6 ноября 1941 г. И.В. Сталин в докладе на торжественном заседании Московского совета депутатов трудящихся по поводу 24 годовщины революции говорил вот что:

Не 7, но 6 ноября 1941 г. И.В. Сталин в докладе на торжественном заседании Московского совета депутатов трудящихся по поводу 24 годовщины революции говорил вот что:

 

 

Итак, источником становится вовсе не «Райберт», а обращение немецкого командования к солдатам, обнаруженное у убитого лейтенанта Густава Цигеля. У этого фрагмента сталинской речи есть предыстория и постистория.

Итак, источником становится вовсе не «Райберт», а обращение немецкого командования к солдатам, обнаруженное у убитого лейтенанта Густава Цигеля. У этого фрагмента сталинской речи есть предыстория и постистория.

Предыстория такова. 29 октября «Красная Звезда» опубликовала «Документы о кровожадности фашистских мерзавцев»:

Предыстория такова. 29 октября «Красная Звезда» опубликовала «Документы о кровожадности фашистских мерзавцев»:

 

 

а на следующий день вынесла цитаты из них в передовицу:

а на следующий день вынесла цитаты из них в передовицу:

Последующие события излагает в своих мемуарах главред «Красной Звезды» Ортенберг:<blockquote>«''Самым большим событием была, конечно, весть о традиционном торжественном заседании Моссовета совместно с партийными и общественными организациями Москвы. О том, что оно состоится, я узнал еще 5 ноября, а пригласительный билет получил лишь в полдень 6 ноября. Считал не часы, а минуты, оставшиеся до начала. На станцию метро «Маяковская», где должно было состояться это заседание, отправился пораньше [...]''

Последующие события излагает в своих мемуарах главред «Красной Звезды» Ортенберг:<blockquote>«''Самым большим событием была, конечно, весть о традиционном торжественном заседании Моссовета совместно с партийными и общественными организациями Москвы. О том, что оно состоится, я узнал еще 5 ноября, а пригласительный билет получил лишь в полдень 6 ноября. Считал не часы, а минуты, оставшиеся до начала. На станцию метро «Маяковская», где должно было состояться это заседание, отправился пораньше [...]''

  ''Прибывает поезд метрополитена. Все поворачивают головы в его сторону. Движение обычных поездов по этим рельсам — в противоположном направлении: значит, прибыли члены Политбюро и московские руководители.''

  ''Прибывает поезд метрополитена. Все поворачивают головы в его сторону. Движение обычных поездов по этим рельсам — в противоположном направлении: значит, прибыли члены Политбюро и московские руководители.''

  ''Они располагаются за столом, накрытым красной скатертью. Сталин в кителе с отложным воротником, без знаков различия и орденов. Выглядит он несколько постаревшим, не таким, каким мы привыкли его видеть до этого. Выражение лица, однако, спокойное, взгляд сосредоточенный. Поднявшись на трибуну, заговорил ровным, глуховатым голосом. Изредка, правда, возникают паузы, будто он не читает подготовленный заранее текст, а импровизирует, подбирает тут же нужные слова.[...]''</blockquote> <blockquote>''Когда Сталин коснулся в своем докладе людоедской политики и практики нацистских палачей, я уловил нечто очень мне знакомое. И тут же вспомнил одну из недавних наших публикаций: «Документы о кровожадности фашистских мерзавцев, обнаруженные в боях под Ленинградом у убитых немецких солдат и офицеров». Эти документы прислал в редакцию наш спецкор из 4-й армии, воевавшей на Волхове, Михаил Цунц. Их было пять. Публиковались они с рубриками: «Документ первый», «Документ второй»... Самым чудовищным был «Документ первый» — «Памятка германского солдата». Обнаружили эту «Памятку» в полевой сумке убитого лейтенанта Густава Цигеля [sic!] из Франкфурта-на-Майне. Вот какие содержались в ней поучения, адресованные солдатам вермахта:''

  ''Они располагаются за столом, накрытым красной скатертью. Сталин в кителе с отложным воротником, без знаков различия и орденов. Выглядит он несколько постаревшим, не таким, каким мы привыкли его видеть до этого. Выражение лица, однако, спокойное, взгляд сосредоточенный. Поднявшись на трибуну, заговорил ровным, глуховатым голосом. Изредка, правда, возникают паузы, будто он не читает подготовленный заранее текст, а импровизирует, подбирает тут же нужные слова.[...]''</blockquote>

<blockquote>''Когда Сталин коснулся в своем докладе людоедской политики и практики нацистских палачей, я уловил нечто очень мне знакомое. И тут же вспомнил одну из недавних наших публикаций: «Документы о кровожадности фашистских мерзавцев, обнаруженные в боях под Ленинградом у убитых немецких солдат и офицеров». Эти документы прислал в редакцию наш спецкор из 4-й армии, воевавшей на Волхове, Михаил Цунц. Их было пять. Публиковались они с рубриками: «Документ первый», «Документ второй»... Самым чудовищным был «Документ первый» — «Памятка германского солдата». Обнаружили эту «Памятку» в полевой сумке убитого лейтенанта Густава Цигеля [sic!] из Франкфурта-на-Майне. Вот какие содержались в ней поучения, адресованные солдатам вермахта:''

  ''«У тебя нет сердца и нервов, на войне они не нужны. Уничтожь в себе жалость и сострадание — убивай всякого русского, советского, не останавливайся, если перед тобой старик или женщина, девочка или мальчик, — убивай, этим ты спасешь себя от гибели, обеспечишь будущее твоей семьи и прославишься навеки».''

  ''«У тебя нет сердца и нервов, на войне они не нужны. Уничтожь в себе жалость и сострадание — убивай всякого русского, советского, не останавливайся, если перед тобой старик или женщина, девочка или мальчик, — убивай, этим ты спасешь себя от гибели, обеспечишь будущее твоей семьи и прославишься навеки».''

Отметим, что шаблон «документы, найденные в кармане убитого/взятого в плен» широко использовался в пропаганде обеих сторон. Приведу в качестве примера статью П.Н.Краснова в «Парижском вестнике» 27.02.43:

Отметим, что шаблон «документы, найденные в кармане убитого/взятого в плен» широко использовался в пропаганде обеих сторон. Приведу в качестве примера статью П.Н.Краснова в «Парижском вестнике» 27.02.43:

Но вернемся к Цигелю. В 1984 г. немецкий историк Ханс-Хайнрих Нольте писал в опубликованной в сборнике «Unternehmen Barbarossa» статье «Die erste Phase des Zweiten Weltkrieges und der deutsche Uberfall auf die Sowjetunion in Schulbüchern der UdSSR und der Bundesrepublik Deutschland»:<blockquote>«''Инструкция, о которой говорит советский учебник, автору неизвестна. Приказ «О применении военной подсудности в районе Барбаросса», приказ о комиссарах, генеральный план Ост достаточно преступны, к чему это преувеличение, доходящее до безумия? [...] Для истории пропаганды второй мировой войны было бы важно знать, какой текст использовал Сталин или его помощники. Возможно, это были полемически искаженные «Указания о поведении войск в России», возможно другой текст''»</blockquote>Не со всеми тезисами Нольте в этой статье можно согласиться. К примеру, он пишет, что приказа о массовых убийствах не могло быть уже потому, что это понизило бы боевую мораль вермахта. Сегодня мы знаем, что вермахт участвовал в массовых убийствах, в частности, в убийствах военнопленных. Нольте также видит параллели между текстом «памятки» и знаменитой статьей Эренбурга «Убей». Мне скорее видится сходство с текстом листовки, авторство которой Эренбургу приписывают:<blockquote>''(ср. Уничтожь в себе жалость и сострадание убивай всякого русского, советского, не останавливайся, если перед тобой старик или женщина, девочка или мальчик. и Убивайте, убивайте! Нет такого, в чем немцы не были бы не виновны — и живые, и еще не родившиеся!)''</blockquote>Но в одном немецкий историк совершенно прав: пока оригинал «Памятки германского солдата» не будет обнаружен в российских или немецких архивах, ее следует считать изобретением советской пропаганды. В 1941 г. ее тиражирование диктовалось военной ситуацией, в 2010 г. ее тиражирование выдает лишь неумение автора работать с историческими источниками.

Но вернемся к Цигелю. В 1984 г. немецкий историк Ханс-Хайнрих Нольте писал в опубликованной в сборнике «Unternehmen Barbarossa» статье «Die erste Phase des Zweiten Weltkrieges und der deutsche Uberfall auf die Sowjetunion in Schulbüchern der UdSSR und der Bundesrepublik Deutschland»:<blockquote>«''Инструкция, о которой говорит советский учебник, автору неизвестна. Приказ «О применении военной подсудности в районе Барбаросса», приказ о комиссарах, генеральный план Ост достаточно преступны, к чему это преувеличение, доходящее до безумия? [...] Для истории пропаганды второй мировой войны было бы важно знать, какой текст использовал Сталин или его помощники. Возможно, это были полемически искаженные «Указания о поведении войск в России», возможно другой текст''»</blockquote>

Не со всеми тезисами Нольте в этой статье можно согласиться. К примеру, он пишет, что приказа о массовых убийствах не могло быть уже потому, что это понизило бы боевую мораль вермахта. Сегодня мы знаем, что вермахт участвовал в массовых убийствах, в частности, в убийствах военнопленных. Нольте также видит параллели между текстом «памятки» и знаменитой статьей Эренбурга «Убей». Мне скорее видится сходство с текстом листовки, авторство которой Эренбургу приписывают:<blockquote>''(ср. Уничтожь в себе жалость и сострадание убивай всякого русского, советского, не останавливайся, если перед тобой старик или женщина, девочка или мальчик. и Убивайте, убивайте! Нет такого, в чем немцы не были бы не виновны — и живые, и еще не родившиеся!)''</blockquote>Но в одном немецкий историк совершенно прав: пока оригинал «Памятки германского солдата» не будет обнаружен в российских или немецких архивах, ее следует считать изобретением советской пропаганды. В 1941 г. ее тиражирование диктовалось военной ситуацией, в 2010 г. ее тиражирование выдает лишь неумение автора работать с историческими источниками.

[[Категория:Актуальная история. Статьи XX век]]

[[Категория:Актуальная история. Статьи XX век]]

[[Категория:Актуальная история. Артефакты]]

[[Категория:Актуальная история. Артефакты]]