autopatrolled, patroller
7051
правка
Изменения
Материалы:Николай Кленов. ГРОЗНЫЙ КАК ИТОГ ЭВОЛЮЦИИ РУССКОГО ГОСУДАРСТВА (править)
Версия от 22:15, 29 февраля 2024
, 1 год назад→Реформаторы без опричнины: +
Попытался представить такой шаг государственного деятеля в рамках настоящего тоталитарного государства, но представить аналогичный приказ по Ленинградскому фронту в исполнении, например, Жданова так и не смог… А Челяднина-Федорова никто расстреливать на месте и сажать на кол не стал, несмотря на очевидное недовольство Ивана Грозного принятым решением. Более того, царю пришлось искать способ отменить перемирие без урона для авторитета боярина. И не очень понятно для меня на этом фоне выглядит вывод А. Л. Хорошкевич: «''И на протяжении двух месяцев… 1562 года… Федоров должен был твердо усвоить…: вся власть в международных отношениях… принадлежит царю''». Особенно странно звучит этот вывод, если учесть, что практически тут же, в феврале 1563 года, сразу после взятия русскими Полоцка, очень похожие переговоры литовской «паны-рада» с главой Боярской Думы И. Д. Бельским заканчиваются очень похожим перемирием на условиях статус-кво. И Иван вынужден был принять это решение «за боярским челобитьем», что зафиксировано в посольских книгах. Перемирие 1563 года, кстати, также стало основанием для непонятного мне вывода А. Л. Хорошкевич о грубейших стратегических ошибках «боярской» дипломатии. А И. Я. Фроянов развил и переосмыслил этот вывод в рамках своей концепции «бояр-предателей». Видно, нужно быть действительно великим историком, чтобы понять, куда нужно было «стратегически верно» наступать по весенней распутице 1563 года с уставшей армией и маячащим за спиной Крымом… Московское боярство этого тоже не понимало. А «предательские связи» с литовской верхушкой (в том числе и с полоцким воеводой Довойной) были с успехом использованы царем и боярством как прикрытие для переброски осадных укреплений к самым стенам Полоцка.
Попытался представить такой шаг государственного деятеля в рамках настоящего тоталитарного государства, но представить аналогичный приказ по Ленинградскому фронту в исполнении, например, Жданова так и не смог… А Челяднина-Федорова никто расстреливать на месте и сажать на кол не стал, несмотря на очевидное недовольство Ивана Грозного принятым решением. Более того, царю пришлось искать способ отменить перемирие без урона для авторитета боярина. И не очень понятно для меня на этом фоне выглядит вывод А. Л. Хорошкевич: «''И на протяжении двух месяцев… 1562 года… Федоров должен был твердо усвоить…: вся власть в международных отношениях… принадлежит царю''». Особенно странно звучит этот вывод, если учесть, что практически тут же, в феврале 1563 года, сразу после взятия русскими Полоцка, очень похожие переговоры литовской «паны-рада» с главой Боярской Думы И. Д. Бельским заканчиваются очень похожим перемирием на условиях статус-кво. И Иван вынужден был принять это решение «за боярским челобитьем», что зафиксировано в посольских книгах. Перемирие 1563 года, кстати, также стало основанием для непонятного мне вывода А. Л. Хорошкевич о грубейших стратегических ошибках «боярской» дипломатии. А И. Я. Фроянов развил и переосмыслил этот вывод в рамках своей концепции «бояр-предателей». Видно, нужно быть действительно великим историком, чтобы понять, куда нужно было «стратегически верно» наступать по весенней распутице 1563 года с уставшей армией и маячащим за спиной Крымом… Московское боярство этого тоже не понимало. А «предательские связи» с литовской верхушкой (в том числе и с полоцким воеводой Довойной) были с успехом использованы царем и боярством как прикрытие для переброски осадных укреплений к самым стенам Полоцка.
=== '''«Жертвы» бунтующие''' ===
Но, с другой стороны, дыма без огня не бывает, и не стоит, не стоит изображать наше боярство и дворянство, вслед за Лунгиным, невинными овечками, не способными на мятеж или измену. Постоянная война, постоянная борьба за власть и богатство были хлебом и водой тех элит, и искусство мятежа и интриги было им знакомо не хуже искусства дипломатии. Были изящные мятежи в стиле «цветных революций» (1547 год), были и более тривиальные попытки прямых вооруженных переворотов. И в 1553 году, во время тяжелой болезни царя Ивана удельный князь Владимир Андреевич Старицкий и его мать не просто так
«''събрали детей боярских, да учали им давати жалование денги…''» [4].
Назвать это сообщение вымыслом не позволяют крестоцеловальные записи 1553 и 1554 годов [5], взятые с Владимира Андреевича по горячим следам, задолго до начала масштабных репрессий и «дела Старицких». Нельзя так просто сбрасывать со счетов и дело «беглеца» князя Семена Ростовского, давшее ряд новых сведений по сути заговора, так как дело это рассматривалось опять же задолго до начала массовых репрессий и массовых фальсификаций судных дел. Да к тому же пытала (да-да, пытала!) князя Семена интересная компания, собравшая представителей всех важнейших фракций правительства: от Алексея Адашева до Захарьиных, от И. Ф. Мстиславского и Д. И. Курлятева до Ивана Висковатого. А если мы принимаем сообщения Царственной книги и Синодального списка, то должны принять и вывод о существовании масштабного скоординированного боярского заговора, на существовании которого настаивает царь Иван. Причем придется признать частью все того же масштабного заговора выступления в Думе И. М. Шуйского и Ф. Г. Адашева (отца «того самого Алексея Адашева») с фактическим отказом от присяги наследнику-Дмитрию.
Вот только и останавливало заговоры в те годы все то же боярство вкупе с дворянством. И в 1553 году де-факто остановили мятеж не речи больного царя, а решительные действия ряда членов Боярской Думы. Князь Владимир Воротынский, кому, казалось бы, на роду было написано бороться за возрождение удельных порядков, вместе с безродным главой Посольского приказа Иваном Висковатым в самый критический момент силой заставил формального лидера мятежников Владимира Андреевича Старицкого принести присягу Дмитрию-царевичу:
«''Яз … дал душу государю своему царю и великому князю … и сыну его…, и за них… с тобою'' [князем Старицким] ''говорю, буде где доведетца по их государей велению и дратися с тобой готов… а не учнет крест целовати, и ему'' [князю Старицкому] оттудова не выйти…» [6].
Какая речь, какие слова! И не следа раболепства перед лицом представителя великокняжеского дома. Просто не было тогда у князя Воротынского и других ближних бояр желания играть свои обязательные роли в грандиозном ритуале почитания членов государевой семьи. Но мятеж они остановили. И крайне важной деталью «истории о мятеже 1533 года», нагляднее всего демонстрирующей всю условность «абсолютной власти» московских государей, является «царское прощение» всех основных союзников Старицких в том столкновении (Шуйских, Палецких, Адашевых, Курлятевых, Сильвестра) и отмеченное Скрынниковым падение влияния Захарьиных. Будущее 60-ых покажет, что царь ничего не забыл и никого не простил, но в настоящем 50-ых царские настроения мало значили перед совокупной волей элиты, предпочитавшей самостоятельно разбираться с тем, что считать и что не считать изменой.
Сходным образом боярское правительство породило и тут же решительно и жестко пресекло мятеж в далеком 1534 году, во время опаснейшего эпизода с изменой и отъездом в Литву князя С. Ф. Бельского. Тогда без всякого участия грозного царя, без всякой опричнины оперативно были нейтрализованы основные лица среди «выбравших свободу»: Иван Воротынский был «''заточен в тюрьму на Белоозере, откуда он уже не вышел живым''» [7], попали в тюрьму тогда же и Д. Ф. Бельский и М. Ю. Захарьин. Бездействие литовских войск, выдвинутых в то лето к границам России для наступления на Чернигов и Смоленск — вот лучшее доказательство адекватности жестоких решений боярского правительства. '''А сами факты отъездов в Литву князя Бельского и князя Ростовского в 1534 и 1554 годах наглядно показывают, что отъезды в ту эпоху логичней связывать не с укреплением центральной власти, но с обострением межфракционной борьбы''' среди представителей элиты Московского государства. И снова с грустью приходится констатировать, что и поведение тех, кого по мысли Калашникова необходимо отнести к «врагам модернизации», и поступки «проводников прогресса» в равной степени совершенно невозможны для современных элит, современного общества.