autopatrolled, patroller
7051
правка
Изменения
Материалы:Николай Кленов. СУДЬБА ВЕЛИКОГО НОВГОРОДА (править)
Версия от 18:22, 29 февраля 2024
, 1 год назад→ 1.1 Загадочное «изгнание князя» 1095 года: +
Эта угроза, содержащая не только ссылки на старые новгородские обиды и новые новгородские права, но и апелляцию к авторитету Всеволода Ярославича (и таким образом – еще и его сына Владимира), играет новыми красками, если рассматривать её не только как проявление новгородской вольности, но и как важный шаг на пути Владимира Мономаха к усилению власти его рода над всей Русью. И показательно, что во времена безоговорочного триумфа этого дома, во времена «самовластного» киевского княжения самого Мономаха и его сына Мстислава неоднократные столкновения новгородцев с княжеской властью так и не закончились ни одним изгнанием. '''В условиях отсутствия у новгородцев вариантов для политического лавирования сын Мстислава Владимировича Всеволод успешно переживал многочисленные политические бури в суровом северном климате вплоть до 1136 года.''' Но его падение – это уже другая история.
Эта угроза, содержащая не только ссылки на старые новгородские обиды и новые новгородские права, но и апелляцию к авторитету Всеволода Ярославича (и таким образом – еще и его сына Владимира), играет новыми красками, если рассматривать её не только как проявление новгородской вольности, но и как важный шаг на пути Владимира Мономаха к усилению власти его рода над всей Русью. И показательно, что во времена безоговорочного триумфа этого дома, во времена «самовластного» киевского княжения самого Мономаха и его сына Мстислава неоднократные столкновения новгородцев с княжеской властью так и не закончились ни одним изгнанием. '''В условиях отсутствия у новгородцев вариантов для политического лавирования сын Мстислава Владимировича Всеволод успешно переживал многочисленные политические бури в суровом северном климате вплоть до 1136 года.''' Но его падение – это уже другая история.
=== ''''' 1.2 Загадка истоков новгородской силы''''' ===
Но почему, почему Новгород перешел от попыток навязать Руси свою волю к вот этой опасной и неверной политике «лавирования», заведшей его в могилу? И почему как минимум дважды новгородцы в межкняжеской борьбе брали сторону «Всеволодова дома»? Чтобы лучше понять ответы на эти вопросы просто необходимо сделать из конца XI века шаг назад, в прошлое и попытаться лучше уяснить корни той силы, что стояла за Новгородом во время походов на Юг Олега «Вещего», Владимира «Святого» и Ярослава «Мудрого».
Первые подсказки будут уже в практически первых датированных сообщениях Повести временных лет. Рассказывая о приглашении Рюрика, летописец инициаторами этого приглашения называет не просто новгородцев, а словен, кривичей и мерю [7]. Излагая легендарную историю «расселения» братьев и посадников Рюрика автор Повести временных лет из своего далека очерчивает интересные границы «новгородской сферы влияния»: «''овому Полътескъ, овому Ростовъ, другому Бѣлоозеро. И по тѣмь городомъ суть находницѣ варязи; пѣрвии населници в Новѣгородѣ словенѣ, и в Полотьскѣ кривичи, Ростовѣ меряне, Бѣлѣозерѣ весь…''»
За успешными походами Олега на юг по мнению все того же источника снова стоит широкая коалиция, объединяющая силы всего Севера: «''варягы, чюдь, словѣны, мѣрю, весь, кривичи''». Причем, согласно Повести временных лет, Олег устанавливает дани словенам, кривичам и мере, но этот же источник сообщает, что «обладая Олег поляны, и деревляны, и северяны, и радимичи», явно отделяя членов «северной конфедерации» от прочих «подданных» первого киевского князя. Новгородская первая летопись еще более ярко подчеркивает «особость» Севера, называя новгородских словен получателями дани и сообщая об особой «варяжской» дани с Новгорода, кривичей и мери «мира деля» [8].
Прошло немало лет, но и Владимир Святославич для того, чтобы рассчитывать на удачу в войне с Ярополком киевским, добивался сперва дипломатией, а затем силой (опять при поддержке «Варягы, СловенЂ, Чюдь, Кривици» [9]) «непротивления» все того же Полоцка, «старшего» города в земле кривичей. Ярослав Владимирович, с огромным трудом расправившийся со Святополком «Окаянным», по сообщениям летописей определенно пользовался более чем горячей поддержкой новгородцев. При этом Ростово-Суздальская земля отдана была Владимиром Святославичем по сообщению Повети временных лет убитому Святополком Борису, ну а сам Ярослав до вокняжения в Новгороде правил именно в Ростове. '''Выходит, что во всех удачных попытках Новгорода утвердить «своего» князя на «общерусском» поле на его стороне (помимо непременных «варягов») выступала «конфедерация» северных земель от Полоцка до Ростова''' (без Полоцка на Святополка Владимировича сил хватило едва-едва, даже и с учетом слабости его позиций на Юге Руси). Ни об одной успешной акции общерусского масштаба, осуществленной Новгородом в условиях конфронтации со своими соседями по «северной конфедерации» источники не сообщают. Вот вам и корни новгородской силы: влияние в слабо контролируемой «главным» Рюриковичем «северной зоне» да доступ (за счет ресурсов все той же зоны к северу от Смоленска) к внешним «варяжским» источникам силы.
А неожиданное подтверждение предложенного истолкования природы этих корней в X–XI веках можно найти в саге о Тидреке Бернском, составленной в середине XII в., но отразившей факты более ранних времен. В ней Русским государством называется де-факто все та же «северная конфедерация» со столицей в Холмгарде, (Новгороде) и главными городами — Смоленском и Полоцком. [10].
(Полоцкие мятежи) Но во времена Ярослава и Ярославичей этой « северной коалиции» уже определенно не существовало. И первым эту коалицию решительно покинули полоцкие потомки легендарного местного князя Рогволда. Самый яркий и знаменитый представитель этого рода – Всеслав Брячиславич, «князь-чародей» из «Слова о Полку Игоревом» – решительно повел дело к укреплению своих позиций на Севере. Стремясь укрепить обретенную еще при его отце фактическую независимость и от Киева, и от Новгорода, Всеслав Полоцкий, видимо, приступил к борьбе за создание второй самостоятельной епархии на Север от Смоленска. И ключевым этапом в этой борьбе стало создание каменного кафедрального собора Святой Софии в столице Всеслава [11]. И, естественно, наиболее яростным противником создания/усиления второй епархии на Севере оказался новгородский епископ Лука Жидята и его преемник Стефан.
И не случайно, что в 1065 г., когда «Всеслав рать почал», свой удар он направил против новгородских владений Мстислава Изяславича. В 1065 году полоцкое войско неудачно подступало к стенам Пскова. Зато в 1066 произошло знаковое событие: новгородские войска Мстислава Изяславича были разгромлены полочанами на реке Черехе в Псковской земле, и незадачливый Изяславич бежал к отцу в Киев. Всеслав же, развивая успех, устремился к Новгороду и с ходу «зая город до Неревьского конца». Захваченная часть «северной столицы» была предана огню и мечу. С особым рвением орудовали полочане в новгородском соборе Святой Софии, откуда были вывезены даже колокола. Эта практически первое разорение крупного города в ходе междоусобных войн на Руси нанесло огромный удар по положению Новгорода. Особенно болезненным этот удар оказался из-за того, что автоматически означал возвышение Полоцка, в кафедральный собор которого и вывозил Всеслав «Чародей» колокола Новгородской Софии.
В попытке осмыслить масштабную военную и политическую программу Всеслава Полоцкого Янин и Алешковский [12] справедливо отметили, что полоцкий князь и не думал претендовать на Киев и даже бежал с этого стола, свалившегося на него после бунта киевлян в 1068 году. Не претендовал Всеслав и на остальные столы к югу от Полоцка, хотя, если бы он и в самом деле был бы «безрассудно кровопролитным князем», то ему было бы все равно куда направить свое войско — в Туров или Псков, в Чернигов или Новгород, на Овруч или Смоленск. Однако он стремился только в Псков (1065 г.), Новгород (1066 г. и конец 1060-х годов) и Смоленск (около 1077 г.) [13]. И в этой направленности походов Всеслава нельзя не усмотреть известной последовательности. На Псков и Смоленск он мог иметь право как на кривичские города: ведь Полоцк тоже кривичский город, как о том пишет и летопись [14]; следовательно, пытаясь овладеть Псковом и Смоленском, Всеслав стремился всего лишь к реставрации былого единства всех кривичей.
Но, принимая эту сильную гипотезу, придется -
ЛИБО объявить вслед за Яниным и Алешковским Новгород, за который Всеслав Чародей боролся с особым упорством, таким же кривичским городом, благо так называемые «длинные погребальные курганы» встречаются и в Новгородской, и в Полоцкой, и в Смоленской землях [15];
ЛИБО признать, что Всеслав Брячиславич вслед за своим отцом боролся за «реставрацию» «северной конфедерации», способной диктовать свою волю даже и Киеву, и привязывая свои планы не к довольно старой племенной, но к весьма актуальной политической традиции. В конце концов, именно за Новгород незадолго до войн Всеслава боролся и его отец Брячислав Изяславич с Ярославом Владимировичем, причем Ярослав, несмотря на свою победу над Брячиславом, все-таки вынужден был отдать ему два ключевых опорных пункта возле Усвята и в устье Витьбы [16]. В любом случае сама возможность трактовать деятельность '''полоцкого''' (а не новгородского) князя в русле политики «реставрации Севера» говорит о глубине упадка новгородского влияния в «зоне стратегических интересов» города. И, очевидно, даже после умирения Полоцка киевскими князьями возможности «Северной столицы» диктовать свою волю Югу оказались кардинально подорванными.
(Суздальские войны) При этом не все благополучно обстояло и на юго-восточном направлении новгородской политики. Долгое время земли по Верхней Волге и в Волго-Окском междуречье, этот Северо-Восток государства Рюриковичей, либо являлись союзниками Новгорода в его предприятиях, либо гарантировали «Северной столице» дружелюбный нейтралитет и надежный тыл. Здесь вдоль Мологи и далее по Волге и до Клещина озера сидели выходцы из Новгорода [17]. Здесь оставил по себе долгую память «новгородский» Ярослав, здесь сосланные новгородские посадники ставили свои города (Городок Коснятин, закрывающий вход с Волги в волжскую Нерль, мог быть основан сосланным в 1016 г. в эти края знаменитым новгородским посадником Константином (Коснятином) Добрыничем). И после того, как этот край оказался закреплен за Всеволодовой, «южно-переяславской» ветвью потомков Ярослава «Мудрого», для новгородцев оказалось важным поддерживать хорошие отношения именно с этим домом Рюриковичей. И тот же помянутый в разделе 1.1 Мстислав Владимирович, вошедший потом в историю как Мстислав «Великий», пришел в Новгород именно из Ростова, из Северо-Восточной Руси. И именно в этих краях, еще остававшихся, видимо, в новгородской сфере влияния, обсуждавшаяся выше история с «как бы изгнанием» Давыда Святославича из Новгорода в 1095 году нашла яркое и кровавое продолжение.
Общерусская война Святополка Изяславича Киевского и Владимира Мономаха-Переяславского с черниговскими Святославичами не прекратилась в 1095. В 1096 г. киевский и переяславский князья начали наступление на старшего из Святославичей, широко известного Олега «Гориславича» – и вынудили этого яростного князя в очередной раз уйти из Чернигова. Вот только уходил Олег на север – будто наступал. И второй сын Владимира Мономаха – Изяслав Владимирович – погиб, пытаясь разбить под Муромом грозного дядю-«стрыя», а Ростов и Суздаль оказались в руках Святославича, который «''перея всю землю Муромску и Ростовску и посади посадникы по городам и дани поча брати''».
В этой драматической ситуации освободителем Ростово-Суздальской земли выступил Господин Великий Новгород и его молодой князь Мстислав Владимирович, и наивно думать, будто новгородцы в крайне тяжелой для Всеволодовичей обстановке 1096–1097 гг. могли быть втянуты в княжеские междоусобицы помимо своей воли и вопреки своему желанию. Но именно наступление новгородцев весной 1097 года заставило Олега, не чувствующего надежной опоры в только что завоеванном крае, отступать уже на юг, спалив за своей спиной Суздаль [18]. Но ни это бегство, ни попытки скрыть дипломатией подготовку решающего удара «Гориславичу» не помогли, и той же весной 1097 г. его войска были разгромлены новгородцами Мстислава «Великого» у притока Клязьмы. Эта победа, обеспеченная именно ударом пешей новгородской рати, оказалась настолько важна для Города, что и сто лет спустя, в 1216 году у Липицы правнуки легендарных пешцев Мономаховича заявили своему предводителю, князю Мстиславу Удатному, что хотят сражаться в пешем строю, «''яко отчи наши билися на КулачьскЂи'' [Колокше] ''пЂши''» [19].
Но время шло. В отношениях Всеволодова дома с Новгородом назревал разлад, отмеченный в последних строках раздела 1.1. И одновременно с этим усиливалась Ростово-Суздальская земля, где сидел младший сын Владимира Мономаха Юрий, получивший у далеких потомков прозвище «Долгорукий». И вот в 1134 г. началась судьбоносная для рода Всеволода и для Великого Новгорода «внутренняя» война Мстиславичей, сыновей Мстислава «Великого», со старшим поколением Мономаховичей – киевским князем Ярополком и Юрием «Долгоруким». И одновременно эта же война оказалась столкновением северных земель, столкновением Новгорода с Ростовом и Суздалем. Новгородский князь Всеволод Мстиславич решил оказать помощь своему брату Изяславу в борьбе с Юрием, возглавившим оппозицию планам Мстиславичей сесть на золотом киевском столе в обход стрыев. Однако же это проявление братской солидарности Всеволода вызвало неоднозначную реакцию в городе — «''Почаша молвити о Суждальской войне новгородци и убиша муж свои и свергоша и с моста'' [в Волхов]» [20].
Но сторонники войны взяли вверх. Однако первый поход закончился безрезультатно, так как по ходу дела выяснилось, что Юрий Долгорукий успел выменять у великого князя Ярополка Владимировича свою северную область на Переяславль Южный. И новгородцы не решились на прямую конфронтацию непосредственно с великим князем – новым хозяином Ростово-Суздальской земли. Но зимой, в декабре 1134 г., после того, как Юрий Владимирович был решением великого князя возвращен из Переяславля Южного на Северо-Восток, новгородская рать все же выступила в поход. В лютый мороз января 1135 года новгородцы и суздальцы встретились на Ждановой горе, у одного из притоков Нерли Волжской. И в этой битве Новгород потерпел сокрушительное поражение, закрепившее выход Северо-Восточной Руси из зоны его преобладающего влияния. '''Поражения в битвах на реке Черехе и у Ждановой горы положили предел новгородскому влиянию на стратегически важных для Города землях Северо-Запада и Северо-Востока Руси. И одновременно эти поражения Новгорода окончательно похоронили политическую реальность «северной конфедерации», без которой Новгород не имел шансов навязать свою волю Киеву и был обречен на лавирование между притязаниями «южных» князей.'''