Новость:«Неупиваемая чаша» и трезвость
25 ноября 2024, где?
Недавно Священный синод Русской православной церкви принял решение о восстановлении ежегодного празднования Дня трезвости 11 сентября, который впервые отмечался 29 августа (по старому стилю) 1914 года и пришелся на церковный праздник Усекновения главы Иоанна Предтечи. В этой связи нельзя не вспомнить о том, что еще в конце XIX века в России началась широкая кампания против алкоголизма, создавались общества трезвенников, а с началом Первой мировой войны был введен даже «сухой закон».
Предыстория
Вспомним прежде, как тема алкогольных напитков вошла в повседневный обиход. Нередко приводится легенда о том, что будто бы князь Владимир принял православие потому, что новая религия позволяла бражничать. Но вряд ли это так, ибо авраамические религии (иудаизм, христианство и ислам) не допускают пропаганды пития хмельных напитков. Ведь еще в XI веке Феодосий Печерский обратился к пастве с проповедью «Слово о пьянстве», в которой говорилось: «Пьянством ангела-хранителя отгоняем от себя, а злого беса привлекаем, ибо бесы радуются нашему пьянству. В пьяном человеке бес достигает всех своих коварных желаний, ибо он сам становится бесом».
Знаменательные события произошли в XIV веке, когда в Золотой Орде возобладал ислам, и запрет на употребление алкоголя распространился на последователей этой религии. Он не мог прямо коснуться вассальной тогда Руси, которая жила своей жизнью, подчиняясь, прежде всего, воле своих князей. Но все же она испытала, видимо, какое-то антиалкогольное влияние, и великий князь Московский Иван III попытался ввести первую на Руси монополию на хмельные напитки. Подтверждение этому мы находим в записках европейских путешественников, посещавших Москву и другие города.
С. Ю. Витте
Так, венецианский дипломат Иосафат Барбаро, говоря о Московском князе, отметил, что «он издал запрещение изготовлять брагу и мед и употреблять цветы хмеля, в чем бы то ни было. Таким образом, он обратил их к хорошей жизни». Но в то же время этими напитками не брезговал княжеский двор, и об одном из таких пиршеств написал уже другой венецианец, Амброджо Контарини. После обильных возлияний герой этого повествования просыпается… уже на русско-литовской границе, держа в руках золотой ковш, преподнесенный ему великим князем. Польский епископ Матфей Меховский делает еще одно уточнение: «Во избежание пьянства государь запрещает под страхом лишения жизни держать в домах мед или другие опьяняющие напитки, кроме двух-трех раз в году». Имелись в виду такие праздники, как Рождество, Пасха и, возможно, Троица.
Положение стало резко меняться в следующем, XVI веке. Как писал один немецкий купец, «за рекою (Москвою) — слободы, где князь Московский выстроил для своих телохранителей местечко, называемое «Нали», что на языке москвитян означает «наливай», ибо прочим жителям, исключая немногие дни, запрещается пить мед и пиво, а сим (телохранителям) позволено». В этом случае речь идет о наемных воинах, которых стали брать на службу при московском дворе. Для них и было открыто питейное заведение в Замоскворечье, в местности, получившей название «Наливки», которое так и осталось в топонимике Москвы. Чтобы очистить это место от «скверны», здесь в XVII веке был сооружен храм Спаса Преображения в Наливках, а на карте города по сей день значатся два Спасоналивковских переулка.
Дальше — больше. Иван Грозный завел для своих молодцов-опричников настоящий кабак почти в самом центре Москвы. Он находился в Ендове (район Балчуга), и лишь век спустя церковь освятила это место, построив церковь св. Георгия в Ендове. Но к тому времени джинн был уже выпущен из бутылки, и почти вся территория России постепенно покрылась сетью разных питейных заведений, тем более что в первой трети XVII века появилось такое сильнодействующее зелье, как водка. Для любителей спиртного существовали кабаки, кружала, шинки с их кабатчиками, целовальниками, шинкарями, в то время как в традиционной корчме можно было и покушать, и выпить. Правда, во второй половине того же века государство попыталось ограничить свободу винокурения, введя еще раз монополию на его продукцию. Но видя, что она приносит казне немалый доход, Петр I легализовал винокурение, установив специальную «винокуренную пошлину». Доход от продажи алкогольных напитков еще более увеличился (как для государства, так и для частных лиц), когда с конца XVIII века стала складываться откупная система. Откупщики приобретали за определенную плату неограниченное право на торговлю в питейных заведениях, и, разумеется, они делали все возможное, чтобы выжить по максимуму со своего «дела». Неудивительно, что слова «откупщик» и «откуп» приобрели явный негативный оттенок, ибо от этого страдали люди, семьи, общество.
В 1858 году в России началось антиалкогольное движение, когда доведенные до отчаяния люди подняли голос против откупщиков и беспредела в распространении хмельного зелья. Они даже стали громить питейные заведения, что привело к расправе над ними при помощи войск. Но государство должно было прислушаться к этому тревожному сигналу, и с 1 января 1863 года оно отменило откупную систему. Кстати, среди «пострадавших» от этой отмены оказался небезызвестный В. А. Кокорев, который был вынужден продать свое имение в Б. Трехсвятительском переулке Морозовым-Тимофеевичам.
Общество трезвости родилось и в Орехове
Казалось, с отменой откупов был положен конец бездумному спаиванию населения. Но винные лавки остались, и с конца 80-х годов алкоголизм вновь напомнил о себе. На этот раз серьезно обеспокоилось как государство, так и общество. В 1894 году был принят так называемый закон Витте (по имени тогдашнего министра финансов), по которому была установлена винная монополия государства, а в обществе продолжалась широкая кампания против алкоголизма. Одной из наиболее известных инициатив в этом направлении стало движение за создание обществ трезвости.
Они были основаны в разных губерниях страны. Голос против распространения алкоголя подняла общественность, и, например, еще в 1887 году писатель Лев Толстой создал у себя в Ясной Поляне «Согласие против пьянства». В 1901 году в Москве возникло «Общество попечительства о народной трезвости». В Петербурге оно появилось несколько раньше московского — в 1898 году, и его история связана прежде всего с именем священника Александра (Рождественского), уроженца села Орехово.
Здесь он родился в 1872 году в семье священника Василия Матвеевича и его супруги Анны Владимировны Рождественских. Освоив азы религии, юный Александр продолжил учебу в духовных учебных заведениях Владимира. Там же он познакомился с подвижниками нарождающегося религиозно-нравственного братства св. Александра Невского, что сыграло затем важную роль в его будущей деятельности. В 1893 году Рождественский поехал в Петербург, где поступил волонтером в Духовную академию. Более подробно о его дальнейшем жизненном и духовном пути можно прочесть в книге Е. В. Старшова «История храмов села Орехова», изданной недавно Орехово-Зуевским историко-краеведческим музеем. Скажем лишь, что о. Александр после окончания учебы был назначен вторым священником (позже протоиереем) Воскресенского храма на Обводном канале в Петербурге. Он и стал в 1898 году одним из инициаторов создания при этом храме «Александро-Невского общества распространения религиозно-нравственного просвещения». Одной из главных задач общества явилась борьба против алкоголизма, о котором о. Александр, называемый «апостолом трезвости», знал не понаслышке. Его храм находился близ Варшавского вокзала, в фабричном районе, где было немало пьяного люда, да и родное Орехово напоминало ему об этом.
О. Александр нередко приезжал в родные края, он явился инициатором создания в 1900 году «Свято-Николаевского общества трезвости» в Орехове. Среди учредителей был его отец, протоиерей о. Василий, а также Сергей Александрович Назаров, деверь Александры Тимофеевны, сестры Саввы Морозова. Инженер-технолог Назаров служил на Никольской мануфактуре, был также старостой Ореховского храма Рождества Богородицы. Руководители Общества трезвости вели большую работу по разъяснению вреда пьянства и наставляли на путь истинный не только ореховцев, но и тех, кто жил в соседних селах и деревнях. Эта работа дала свои плоды и в 1905 году, когда в Петербурге умер во цвете своих лет о. Александр Рождественский, в рядах ореховского Общества насчитывалось почти 20 тысяч трезвенников. Как писала пресса того времени, это число затем утроилось.
Однако даже в случае с деятельностью Общества трезвости проявилась та самая противоречивость, столь характерная для истории нашего города. Примеров тому немало: успешная деятельность текстильных мануфактур Морозовых и Морозовская стачка 1885 года или блестящая карьера Саввы как предпринимателя и его же увлечение левыми идеями. И оказалось, что в библиотеке Ореховского общества трезвости работал социал-демократ Игнат Васильевич Бугров, имя которого неотделимо от Орехово-Зуева. Но еще большое удивление может вызвать тот факт, что другим активным деятелем социал-демократического движения оказался... младший брат о. Александра — Сергей Васильевич Рождественский, имя которого значится в «Орехово-Зуевской энциклопедии».
Между тем движение за трезвость охватывало все новые города и веси России. Ведь продажа алкоголя, дававшего до 28 процентов всех поступлений в бюджет, продолжала вызывать сильное беспокойство в обществе. Легче было с исламским населением страны, и, как писал один из русских философов, что если спускаться на пароходе по Волге, то от Казани и до Астрахани не найти ни одного пьяного мусульманина (увы, это уже история). И только с началом Первой мировой войны были приняты решительные меры против пьянства — введен «сухой закон». Это означал запрет на употребление алкогольных напитков и то, что все питейные заведения подлежали закрытию. Результаты не заставили себя ждать. В 1915 году употребление алкоголя на душу населения снизилось до 0,2 литра в год, производительность труда возросла на 9 — 13 процентов, уменьшился травматизм, пошли на спад хронические болезни, связанные с алкогольными напитками, с облегчением вздохнули матери и жены.
Икона «Неупиваемая чаша» хранит от алкоголизма
«Сухой закон» действовал до 1925 года, когда председатель Совнаркома А. И. Рыков распорядился восстановить винную продажу. Вновь появилась водка, которую на первых порах стали называть просто «рыковкой». Тем не менее, по мнению социологов, влияние «сухого закона» на население растянулось на несколько десятилетий, не говоря уже о годах Великой Отечественной войны. Но в конце 50-х годов началось обсуждение темы о «культурном» и «безвредном» употреблении вин, и ситуация с алкоголем, благодаря также относительно устойчивым ценам на него, начала постепенно меняться не в лучшую сторону. Криком отчаяния явилась в 1975 года повесть Виля Липатова «Серая мышь», в которой была показана вся глубина падения личности пьяного человека. Жертвами зеленого змия оказалась не только значительная часть трудового населения в городе и на селе, но и известные деятели искусства, театра, кино, о безвременной кончине которых мы так скорбим. Лишь в 1985 году была провозглашена новая кампания по борьбе с алкогольными напитками, но последующие события, сопровождаемые навязчивой рекламой, еще больше усложнили ситуацию. Остается лишь перефразировать гамлетовский вопрос: «Пить или не пить?». Подобие ответа на него я увидел недавно на стене, хотя читать надписи на стенах и заборах считается неприличным. Подъезжая на электричке из Орехова к Дрезне, с левой стороны на белой стене заметил надпись, выведенную аршинными буквами, — «Только трезвая Россия станет сильной». Что возразить на это?
Гамэр Баутдинов.
Профессор.